Книга Человек, который не спал по ночам, страница 10 – Дэвид Хэндлер

— Кролик свежий — скажите спасибо Джеку. Он у нас вроде егеря. Это его хобби. Добывает нам фазанов, куропаток, зайцев. Отличный стрелок. Желаете десерт?

— Нет, спасибо.

— В таком случае кофе?

— Если вас это не затруднит, — кивнул я. — Может, мне проще есть на кухне?

Мой вопрос ее позабавил, и она рассмеялась.

— Не любите вы, американцы, официоз, вам от него неуютно. Хорошо, как скажете. Можете есть где хотите. Время вас устраивает?

— А в котором часу ужинаете вы?

В дрожащем пламени свечей я заметил, что Памела мило порозовела.

— В семь.

— Тогда и я буду ужинать в семь.

Она было направилась в сторону кухни за моим кофе, как вдруг остановилась:

— Я собиралась задать вам один вопрос. У вас есть любимое блюдо?

— Разве что лакричное мороженое.

— Мне очень жаль.

— А уж мне-то как.

* * *

Страж у королевской опочивальни хоть и сменился, но оказался столь же неулыбчив, как и предыдущий. Он просто кивнул и постучал. Из-за дверей донесся голос. Я вошел.

— Здорово, Хогарт^[24], — невыразительным голосом произнес Трис Скарр. Ссутулившись, он зашаркал тапочками мне навстречу. — Заходите. Я как раз завтракал.

Кто-то однажды сказал: для того чтобы Трис Скарр выглядел разъяренным, ему достаточно просто дышать. Все дело было в его ноздрях — то, как они раздувались. Впрочем сейчас Трис выглядел не разозленным, а ослабевшим, измотанным и каким-то пожухлым. Под полуприкрытыми глазами мешки, рябое, небритое лицо исхудало. Из-под узорчатого зеленого халата, небрежно перехваченного поясом, торчали бледные тонкие ноги с набухшими синими венами. Ростом он оказался ниже, чем я ожидал, — максимум метр семьдесят, а весом не более шестидесяти килограммов. Впалая безволосая грудь. В по-прежнему длинных и растрепанных черных волосах появилась проседь. До меня дошло, что я вот уже много лет нигде не видел его фотографий — пожалуй, с самого переезда в Гэдпоул. В чем-то он и сейчас выглядел совсем как тот грубый непослушный юный хулиган из безумных шестидесятых, а в чем-то казался куда старше своих сорока пяти. Такое впечатление, что его организм, пропустив этап зрелости, сразу перескочил к старости.

Он протянул мне руку — тонкую, чуть подрагивающую, с желтыми от никотина пальцами — Трис курил много, причем предпочитал «Галуаз» без фильтра. Я пожал ее. Мне подумалось, что у моей девяностолетней бабушки рукопожатие и то крепче.

Огромное круглое помещение высотой в несколько этажей венчал стеклянный купол. В середине затерялся островок, образованный низкими диванчиками, расставленными вокруг большого квадратного приземистого стола, на котором теснились блокноты разных размеров, книги, пачки «Галуаза», пепельницы, пузырьки с таблетками, и еще пузырьки с таблетками. Там же стояло ведерко с наполовину пустой бутылкой сотерна и недоеденная баночка детского питания с торчащей из него ложкой. Надорванная печень. Сотерн в этом случае — самое оно. Особенно на завтрак. За полуоткрытой дверью виднелась спальня и маленькая современная кухня. Напротив за стеклянной стеной располагалась студия. Там я увидел старое пианино, орган, гитары и барабанную установку, а за ними кабину со звукозаписывающим оборудованием.

Горели лампы, но на абажуры кто-то накинул шелковые платки. Никакой фоновой музыки. За все время нашего общения Ти-Эс ни разу не слушал музыку. Тишину нарушало лишь тиканье напольных часов у дверей.