Книга Сиделка, страница 43 – Джой Филдинг

Шторы были опущены, и в комнате царил сумрак. Я подумала, не включить ли верхний свет, но решила дать глазам привыкнуть к темноте и осторожно подошла к кровати.

Вонь я учуяла раньше, чем увидела маму.

Она лежала на боку, и ровное дыхание подсказало мне, что она спит. Судя по неприятному запаху, шедшему от простыней, недержание взяло свое.

– Бедная мамочка, – прошептала я, нежно погладив ее по бедру.

Где же отец? И где Элиз?

Я на цыпочках вышла из комнаты и бросилась к спальне отца. Дверь была открыта, и я, протянув руку, щелкнула выключателем. Но внутри никого не было. Неужели они с Элиз ушли и бросили маму одну?

Я поспешила вниз, заглядывая в каждую комнату, но везде было пусто.

– Папа! – позвала я, спускаясь по лестнице на нижний этаж. – Элиз!

До меня донеслись незнакомые голоса.

– Ты убил его собаку?!

Что здесь, черт возьми, происходит?

– Да кто он такой? Бугимэн?

Я на цыпочках пошла по коридору.

– Он – тот, кого посылают, чтобы убить Бугимэна.

Остановившись перед дверью домашнего кинотеатра, я увидела широкий экран телевизора на стене. «“Джон Уик”, – сообразила я. – Старый фильм с Киану Ривзом».

– О боже! – воскликнула я, увидев отца и Элиз, сидящих рядом в огромных кожаных креслах с большой миской попкорна на подлокотнике между ними.

Элиз взвизгнула при звуке моего голоса и вскочила, опрокинув попкорн, который разлетелся во все стороны.

– Какого черта? – заорал отец, и в этот момент из телевизора раздались выстрелы. Папа тут же отключил звук и поставил фильм на паузу. – Джоди?! Что ты здесь делаешь? Как ты вошла?

– Воспользовалась своим ключом, – объяснила я, когда Элиз включила верхний свет. – Звонила, но меня никто не слышал.

– И ты просто вошла?

– Она забеспокоилась, – встала на мою защиту Элиз. – С вами все в порядке, дорогая?

– Не понимаю, – не унимался отец. – Что ты здесь делаешь?

– У меня был поздний показ в этом районе, – соврала я. – И я решила заглянуть проведать маму.

– Нужно было сначала позвонить.

– Она обмочилась, – заявила я, словно одно логически следовало из другого.

– О боже! – всполошилась Элиз. – Одри была в полном порядке меньше часа назад. Я сменила подгузник и дождалась, пока она уснет, и только потом мы ушли вниз. Сейчас пойду и позабочусь о ней.

– Не надо, – возразил отец, удерживая Элиз за руку. – Это уже не в первый раз. И если побеспокоить твою маму сейчас, – обратился он ко мне, – для нее это будет только лишним стрессом. Не стоит будить спящую собаку.

Не знаю, что насторожило меня больше: вид моей некогда элегантной матери, оставшейся беспомощно лежать в собственной моче до утра, или то, что отец сравнил ее со спящей собакой.

Должно быть, у меня на лице отразился ужас, потому что Элиз поспешила вмешаться.

– Ваш отец вовсе не имел этого в виду в буквальном смысле, – заверила она. – Я поднимусь и переодену ее. Одри приняла снотворное, так что, скорее всего, получится не разбудить ее.

– Спасибо, – прошептала я, когда она выходила из комнаты.

Мы с отцом молча смотрели друг на друга.

– Пожалуй, я пойду, – сказала я.

– В следующий раз сначала звони, – буркнул он вместо прощания.

Следующие полчаса я бесцельно каталась по городу, пытаясь уложить в голове очевидное безразличие отца к бедственному положению мамы. Я убеждала себя, что после стольких лет в роли сиделки вполне естественно, что папа привык к ее состоянию, а то и начал испытывать отвращение, и для эффективного ухода ему пришлось эмоционально отдалиться.