Книга Не делись со мной секретами, страница 164 – Джой Филдинг

Он отошел от нее.

— Посмотрю, что могу придумать к завтраку. Думаете, вы сможете что-нибудь поесть?

— Мне стыдно в этом признаться, но да.

— Вот видите, — улыбнулся он, — не все так страшно, как казалось, правда?

— Что?

— Рвота. То, чего вы больше всего боялись. У вас это случилось — и, я бы сказал, получилось грандиозно, — и ничего, вы от этого не умерли.

— Все равно, мне это противно.

— Но вы пережили это.

— Временно.

— Идите же принимайте свой душ. Вы почувствуете себя значительно лучше. — Он поцеловал кончик ее носа и вышел из комнаты.

Джесс некоторое время сидела на кровати, смотрела в окно, представляла себе, как холодный воздух давит на раму наподобие ребенка, заглядывающего с холодной улицы в теплую комнату. Похоже, что наступал отличный день, подумала она, ясный и солнечный, лишь слабый ветерок шевелил верхними веточками деревьев. Она раздумывала, какие скрываются ужасы за холодным светом зимнего солнца. Подходя к окну спальни, она как будто слышала его слова: «Если будешь смотреть на меня слишком долго, то ослепнешь. Если приблизишься ко мне, то превратишься в кучку пепла».

— Хох! — рявкнула она. Но солнце не сдвинулось, не испугалось.

Прежде она не могла себе и представить, насколько тихой стала ее квартира без мелодичных трелей канарейки. Пение пташки всегда наполняло квартиру, думала она, направляясь в ванную комнату. Она включила душ, сбросила с себя одежду. Такой нежный звук, размышляла она, слыша, как Адам возится на кухне; она закрыла дверь, залезла в ванную, задернула занавеску. Такой успокаивающий, такой постоянный, такой жизнеутверждающий.

А теперь все смолкло.

— Будь ты проклят, Рик Фергюсон! — прошептала она.

Он все ближе подступал к ней, старательно аранжируя каждое свое движение, чтобы добиться максимального воздействия, отдавала себе отчет Джесс, становясь прямо под горячие струи душа. Что именно он сделал с Конни Девуоно? Не составлявшие усилий, никем не замеченные проникновения в квартиру, нарастающая кампания террора, садистские убийства невинных домашних животных, запугивание до полусмерти несчастной женщины, перед тем как прикончить ее. Значит, он до сих пор отрывал крылышки у бабочек, думала Джесс, припоминая ухмылку, от которой она содрогнулась в первый же раз, когда ее увидела. Эта ухмылка говорила обо всем.

— Хох! — крикнула Джесс, быстро повернувшись, изобразив пальцами согнутые когти и пронизывая струйки душа. Ее пятка поскользнулась на дне ванны, она потеряла равновесие и стала валиться вперед, выбросив перед собой руки. Левая рука резко шмякнулась о плитки стены, правая ухватилась за прозрачную пластиковую занавеску, дернула ее. Раздался треск ткани, оторвавшейся от крючков, но она каким-то чудом устояла и восстановила равновесие.

— Проклятье! — вырвалось из ее груди, она запрокинула голову, мокрые волосы метнулись ей на спину. Она сделала несколько глубоких вдохов, наполнив легкие горячим воздухом.

Потом взяла мыло и стала резкими движениями намыливать тело и волосы. У нее не хватило терпения достать шампунь. Вполне сойдет и мыло, думала она, чувствуя, как увеличивается количество пены в ее волосах, и это вдруг ей напомнило сцену с душем из фильма Альфреда Хичкока «Психопат».

Мысленно она наблюдала, как незадачливая Жаннет Лей начинает свое невинное омовение, видела, как скрипнула и медленно открылась дверь ванной комнаты, как приблизилась странная неясная фигура, как в воздухе сверкнул нож мясника через отдернутую занавеску и как нож вновь и вновь вонзается в тело неистово кричащей женщины.