Книга Русский пасодобль, страница 84 – Алеся Кузнецова

– Я не могу уехать, но здесь слишком опасно для тебя и я не могу рисковать твоей жизнью.

– А своей? Своей ты можешь рисковать?! – слезы катились по моему лицу и я плохо помню этот момент. Только никогда не забуду, как он посмотрел мне в глаза, но так, словно заглянул в самое сердце, и медленно негромко произнес:

– Я умру за тебя Анна, если понадобится, но обещаю, ты будешь жить. Слышишь меня? Ты будешь жить. Однажды ты станешь той Анной, которую в тебе уже знаю и люблю я, и тогда ты поймешь, о чем я говорю.

– Андрей, что происходит, скажи мне, я мучаюсь гораздо больше, когда вижу, что от меня скрывают что-то очень страшное.

– Утром по всем окрестным городам и поселкам начнется восстание. Оно повернет ход истории, Анна, наш мир будет восстановлен. Я верю, что мы сможем. Нас правда, очень много и мы сильны и организованны, как никогда раньше. Прошедший после переворота год показал всем, что новая власть разрознена, неопытна и ввергла страну в хаос. Теперь даже те, кто приветствовал революцию, осознали какую беду сотворили своими беспечными действиями, допустив до власти людей, умеющих выкрикивать лозунги, но не знающих ничего о реальном управлении страной, не понимающих как работает вся система и погрузивших страну в террор и голод. Но теперь мы победим. Мы готовились почти год, нам помогут французы и англичане, они уже идут нам на помощь. По всей стране вспыхивают одно за другим восстания. Даже рабочие и крестьяне переходят на нашу сторону, так как видят полное бессилие и жестокость своих бывших кумиров. Студенты и гимназисты в Ярославле тоже с нами. Мы освободим царя и его семью, и пусть не сразу, но мир вернется. Нам всем придется заново учиться жить по правде и совести, но мы научимся прощению и снова сможем стать счастливыми,

Я смотрела на пламя, разгорающееся в его глазах и так ясно видела там одновременно любовь и ярость. Я верила ему. Но весь последний год вокруг разворачивалась страшная картина, когда люди исчезали и погибали, а мы получали письма о тех, кто лишился всего в столице и радовались, что наше поместье далеко от города. В отчаянии я уже ничего не понимала, но в голове засела глупая при этих обстоятельствах мысль, что я никогда больше не увижу, как в мой сад за мельницей прилетают по весне птицы.

Все началось ранним утром. Я была ни жива, ни мертва. До меня лишь доходили обрывки разговоров, о том, что все началось успешно и уже даже милиция Ярославля перешла на нашу сторону. Как же можно было всего за полгода правления вызвать к себе такую ненависть, что повсеместно вспыхивали восстания, а власть в Ярославле была взята практически за сутки. Я радовалась, насколько вообще могла чувствовать хоть что-нибудь в этой ситуации, но ощущала себя совершенно бессильной. Мне так хотелось увидеть Андрея. Я забывала есть и лишь ждала новостей. Но первое воодушевление превратилось в страх и горечь отчаяния. Кто-то предал нас и в Москве узнали раньше, чем следовало, о восстании. А французы и англичане так и не пришли на помощь. Город утопили в крови, я обессилела от слез и не зная жив ли Андрей, я больше не чувствовала себя живой. А потом стало известно, что в эти дни, когда вокруг Москвы вспыхнули восстания и поднимался город за городом, расстреляли царскую семью. Больше надежд у меня не осталось. На Ярославль падали бомбы, люди не могли похоронить своих убитых. Кровавая и безжалостная война всех против всех. Наши ворота были закрыты и оставшимся офицерам и вооруженным работникам из числа крестьян еще удавалось сдерживать напор. Пару раз я мельком видела Николая Павловича, брата Андрея. Весь в пыли, он смотрелся так нелепо с оружием в руках. Я не знала более миролюбивого и аполитичного человека, чем он. Сходство между братьями заканчивалось на внешности, но хотя Николай Павлович отвергал возможность любой вооруженной борьбы, он был здесь и сражался, несмотря на то, что дома оставил молодую жену, мою дорогую подругу Софи. Борьба была чудовищной и никто не знал выживем ли мы. Пытаясь вырваться из кольца осады, погиб отец и брат, мальчишка, который отказался сидеть дома, пока мужчины воюют и выскочил вслед за отцом. Обезумевшая мать не выдержала того, что над их телами будут издеваться и ночью вместе с конюхом прокралась чтобы их забрать. Но погибла сама. Я осталась одна в осажденной усадьбе, и хотя мужчинам еще удавалось удерживать ворота, осознавала, что жить осталось пару часов.