Книга Стамбульский ветер, страница 27 – Алеся Кузнецова

Нельзя плакать от того, что ты одна что-то помнишь. Это… не преступление. Это просто жизнь. Просто прошло так много лет. Слово повисло между нами, как нить, сплетенная из прошлого. Но она не выдержала времени. Я закрыла ноутбук. Комната показалась тише обычного. Даже тиканье часов на стене звучало слишком громко. Слезы подступили совсем близко, но я сдержалась.

Из коридора послышались шаги. Я резко встала, смахнула с лица остатки эмоций, пригладила волосы и вышла на кухню. Милена только проснулась и выглядела в майке Тимура, как всегда, безмятежно:

– Доброе утро, – протянула девушка, пытаясь улыбнуться.

– Привет, – я машинально открыла холодильник, пряча взгляд.

– Что-то случилось? – Она склонила голову набок.

– Да нет… с чего ты взяла? Ты кофе будешь?

– Уже сварила. Тимур еще спит. Он до ночи снова рассылал резюме.

Я кивнула, с трудом удержавшись от вздоха. Рядом закипала еще одна жизнь – молодая, страстная, настоящая. Возникло предательское чувство своей ничтожности, словно я была лишней на этой кухне и в этой квартире, но я быстро справилась и улыбнулась девушке, которую выбрал мой сын:

– Ты молодец, Милена.

– Пойду будить, а то так он может всю жизнь проспать.

– Да, это хорошо, что ты мотивируешь его.

– Пока толку мало, Тимур – немотивируемый. Он так и не нашел работу. – невесело усмехнулась Милена и, забрав две чашки кофе и бутерброды, скрылась в комнате моего сына.

Я тоже сварила себе кофе, который раньше часто делала на двоих с Тимуром, и, немного поразмыслив, решила не возвращаться к ноутбуку. Собственно, ничего не случилось. Призраки прошлого не оживают из-за пары сообщений. Просто два человека случайно пересеклись в пустыне цифрового мира. Пальцы обожгла горячая кружка, но я не чувствовала боли. Мысли еще блуждали по закоулкам памяти, а руки уже перебирали книги на стеллаже в поисках той, которую захочется прочесть сегодня.

Тимур выскочил из комнаты, на ходу заправляя рубашку в джинсы.

– Тимур, ты…

– Мам, не сейчас, я спешу. Давай позже. Он чмокнул меня по привычке в макушку и схватив в прихожей рюкзак и куртку, хлопнул дверью.

Сердце сжалось. Между ними что-то произошло, я это чувствовала. Ничего не сказано, но меня не могли обмануть улыбки Милены и резкость сына. Пару раз днем я пыталась набрать Тимура, но он сбрасывал. Я написала уточнить, все ли у них хорошо и почему Милена не выходит из комнаты. В ответ пришла пара коротких фраз с просьбой не трогать ее и дать отдохнуть. Девочка устала. Конечно, я не буду ни о чем спрашивать. Если бы они жили отдельно, я бы и не узнала о какой-то их размолвке, но у нас квартирный вопрос не позволял им строить свою жизнь самостоятельно. Я понимала, что Милене неловко жить вместе со мной, но решить это пока не представлялось возможным.

К вечеру за окном загорелись фонари, а я все еще сидела в кресле у окна с книгой, которую не читала. Милена вышла из комнаты только к вечеру. Вид у нее был отстраненный, глаза потухшие. Она быстро сделала бутерброды с сыром и снова закрылась. Тимур все не возвращался, и мне уже начинало казаться, что весь день – это какой-то тоскливый сон, вязкий и тягучий.

Дверь хлопнула. Он вошел резко, будто врываясь в квартиру.

– Мам, – начал прямо с порога. – Мне позвонили. Я нашел работу и даже сделал первое тестовое задание. Представляешь? Меня приняли!