Книга Дурная кровь, страница 105 – Дженнифер Линн Барнс

Какая сила воли нужна, чтобы снова и снова вонзать лезвие в свою плоть? Что за человек может убить плоть от плоти и кровь от крови своей, а потом спокойно обратить нож против себя самого?

Я представила, как держу окровавленный нож, представила, как разворачиваю его, представила блики на клинке.

– Боюсь, мистер Лоуэлл не сможет вас принять. – Сиделка, которая встретила нас у входной двери Лоуэлла, не могла нам больше ничем помочь. Старик уехал вскоре после того, как агент Стерлинг поговорила с ним, – и ни одной живой душе не сказал куда.

Обходя дом Лоуэлла в поисках улик, в поисках чего-то, что подтвердит теорию Слоан о том, что он убил свою дочь и зятя, а затем обратил нож на себя, чтобы отвести подозрения, я невольно вспоминала, что он сказал тогда агенту Стерлинг об убийствах животных.

Ты сказал, что считаешь, будто Мэйсон смотрел. Я снова представила нож, представила, как его держу. Наверное, тебе было приятно произносить эти слова, зная, что агент Стерлинг не поймет, какая правда стоит за ними. Ты не имел в виду, что Мэйсон наблюдал за тем, как Даррен Дарби убивал тех животных. Ты рассказывал, как твой внук наблюдал за тобой – как это делал ты.

– Что думаешь? – спросил Дин, тихо подойдя ко мне.

– Думаю, может, Найтшейд и правда видел, как убили его родителей. Может, он наблюдал. – Я помолчала, ощущая, что следующие слова заденут Дина лично. – Может, это был урок. Может, когда позже появился Кейн, Найтшейд перевел подозрения на Даррена, потому что маленький Мэйсон Кайл усвоил, что мальчик, который мучает животных, – недостойный объект для почитания.

Дин замолчал, и это молчание говорило мне, что он погрузился в темные пещеры своих воспоминаний, когда я произнесла слово урок. Наконец он заставил себя вернуться.

– Моя дочь оказалась разочарованием. – Когда Дин заговорил, я не сразу осознала, что он принял точку зрения Лоуэлла. – Я пытался воспитать ее правильно. Я пытался воспитать ее так, чтобы она была достойна моей фамилии, но в итоге она оказалась очередной потаскухой – непослушная, беременная в шестнадцать. Они жили со мной, Анна, ее муж-неудачник и мальчишка.

Мальчишка. Тот, кто станет Найтшейдом.

– Ты думал, что Мэйсон был сделан из того же теста, что и твоя дочь, – сказала я, продолжая с того места, где Дин остановился. – А затем он начал сбегать. – Как признавался сам Малкольм Лоуэлл, он пытался оградить свою семью. Он пытался контролировать их. Я предположила, что гордый старик мог принять поведение Мэйсона как вызов.

Но что, если нет? Воздух вошел в мои легкие и покинул их. Я шагнула вперед, хотя не знала, к чему иду. Что, если ты решил, что маленькие забавы Мэйсона – это знак?

– Когда начали появляться животные, – задумчиво произнес Дин голосом, пугающе похожим на голос его отца, – я подумал, что в этом мальчике, возможно, что-то есть. Возможно, в нем все же есть потенциал.

– Но это был не Мэйсон. – Я стиснула губы, вспоминая Кейна, сломленного и опустошенного. – Это был Даррен Дарби.

– Разочарование, – резко сказал Дин. – Признак слабости. Моему внуку нужен был наглядный урок о том, кто он и откуда. Мы не следуем за другими. Мы не наблюдаем со стороны.

Слова Дина окутали меня, словно масло, возвращая к собственной встрече с Малкольмом Лоуэллом, пережитой в детстве.