Книга Дурная кровь, страница 30 – Дженнифер Линн Барнс

– Так, что ли, Майкл? – настойчиво повторил Тэтчер. – Думаешь, я как-то связан с ее исчезновением?

– Думаю, ты ее трахал.

Тэтчер открыл рот, чтобы ответить, но Майкл продолжал:

– Думаю, тебе надоело ее трахать. Думаю, ты заглянул к ней в день, когда она исчезла. Думаю, ты ей угрожал. Скажи, что я ошибаюсь.

– Ты ошибаешься, – сказал Тэтчер без тени сомнения. Я посмотрела на Лию, но она ничем не намекала, что это может быть ложь.

Майкл сделал еще один шаг вперед. Хотя я не могла различить ни тени гнева на лице Тэтчера Таунсенда, интуиция подсказывала, что Майкл видит, как он наблюдает за яростью, нарастающей в его отце, – из-за обвинения, из-за того, что эти слова произнес его собственный сын, из-за того, как он вывалил семейное грязное белье перед чужаками, замарав репутацию Таунсендов.

– Не говори мне, что ты слишком порядочный, слишком утонченный, чтобы спать с дочерью делового партнера. – У Майкла была специфическая реакция на ярость. Он всегда подбрасывал дров в огонь. Тэтчер Таунсенд видел себя основателем династии, человеком, который не уступает никому и никогда. Ему нужно было видеть себя таким. И Майкл точно знал, чем заплатит, если попытается это отнять.

– Можно забрать мальчишку из трущоб, – небрежно сказал он отцу, – но нельзя забрать трущобы из мужчины.

В лице Таунсенда не было ни малейшего намека, никаких признаков. Он не сжимал кулаки. Он не издал ни звука. Но в одну секунду Майкл стоял перед своим отцом, а в следующую послышался удар и Майкл уже лежал на полу.

Тэтчер отвесил ему оплеуху. Ты ударил его достаточно сильно, чтобы он упал и остался лежать. Но ты уже мысленно переписываешь историю. Ты не выходил из себя. Ты не терял контроля. Ты победил. Ты всегда побеждаешь.

Дин встал между Майклом и его отцом, а Лия наклонилась, чтобы проверить, что с Майклом.

Тэтчер Таунсенд пошел налить себе еще выпить.

– Рад видеть вас у себя дома, – сказал он, выходя из комнаты. – И сообщите мне, если вам понадобится какая-то помощь.

Одно дело – знать, что отец Майкла агрессивен, а другое – увидеть это своими глазами.

– Не знаю, как вы, – сказал Майкл, поднимаясь на ноги и вытирая кровь с губы тыльной стороной ладони, – но я считаю, что все прошло хорошо.

Небрежный тон Майкла почти вывел меня из равновесия. Я знала, что моя жалость ему не нужна. И моя ярость тоже. И что бы я ни чувствовала, он это увидит.

– Хорошо? – повторил Дин. – Ты считаешь, что это прошло хорошо?

Майкл пожал плечами:

– В частности, тот факт, что я представил тебя своему отцу как моего хорошего друга Барфа, будет вечно жить в моей памяти.

Это не имеет значения, если не позволишь этому иметь значение. Мне было больно за Майкла, за мальчика, каким он был, за то, что ему пришлось расти в этом доме.

– Ты в порядке? – спросил Майкл у Слоан.

Она стояла рядом со мной, совершенно неподвижно, быстро дыша, бледная. Она думает об Аароне. Думает о том, что только что случилось с Майклом. О своем отце. О его отце.

Слоан сделала три крошечных неуверенных шага, а потом бросилась к Майклу и обняла его за шею так крепко, что мне показалось, будто она никогда его не отпустит.

Мой телефон зазвонил. Глядя на Слоан, обхватившую Майкла, я взяла трубку.

– Прошло совсем не хорошо. – Слова, которыми меня поприветствовала агент Стерлинг, напомнили мне, что видео и аудио транслировались ей. – Не стану спрашивать, в порядке ли Майкл, и не стану говорить, что вас предупреждала. Но я сообщу вам, что Бриггс с нетерпением ждет момента, когда Тэтчера Таунсенда притянут за рукоприкладство.