Книга Дурная кровь, страница 32 – Дженнифер Линн Барнс

Ты разгромила собственную студию. Я снова переключилась на точку зрения Селин. Ты смахнула стекло со стола. Ты сломала мольберт. Ты перевернула столы. Полила все керосином. Может, собиралась поджечь. Может, хотела, чтобы пламя поглотило все, но потом остановилась, осмотрелась, осознала, как выглядят разрушения, произведенные твоей рукой.

Было похоже на сцену борьбы. Будто на тебя напали.

Возможно, этого хватило. Возможно, Селин, посмотрев на разрушения взглядом художника, задумалась о том, как сделать картину реалистичнее. Кровавый отпечаток на двери. Капли крови на ковре. Интересно, как она догадалась удалить запись с камер? И еще: как она взломала замок в собственную студию?

– Творческий вызов. – Дин продолжил с того места, где я остановилась. – Игра. Проверить, сумеет ли она обмануть всех. Увидеть, сколько…

Сколько времени им понадобится, чтобы заметить, что ты пропала.

– Кто-нибудь расщедрится и объяснит мне, что я упускаю? – Громкий голос агента Стерлинг донесся из телефона, напомнив мне, что она по-прежнему на линии.

– Майкл соврал, – ровно сказала Лия. – А Селин Делакруа – бедная психованная богатая девочка, которая похитила сама себя.

– Не говори о ней так. – Майкл отреагировал мгновенно и не думая. – Что бы она ни сделала, у нее были на то причины.

– Ты по ней сох, когда был младше? – Лия задала вопрос таким тоном, словно ответ был ей совершенно не важен. – Ухаживал за ней так же, как за Кэсси. Ты прямо вешался на нее, когда она только появилась. – Лия целилась ниже пояса. По-другому она не умела. – Убедил себя, что недостаточно хорош для нее? – тихо сказала она. – Потому что такой человек, как ты, достаточно хорош только для такого фрика, как я?

– Ты несешь чушь, – ответил Майкл.

– Ты ее любишь? – спросила Лия. Ее голос сочился сладостью, будто сироп.

Я видела, как терпение Майкла истончается. Он провел большим пальцем по окровавленной губе и посмотрел на Лию.

– Дольше и сильнее, чем я любил тебя.

Мы нашли Селин Делакруа на следующее утро – она сидела на краю причала, в двух часах езды от дома, – там, где они с Майклом фотографировались много лет назад. Стоя рядом со мной, Дин наблюдал, как Майкл подошел к краю причала – к Селин. Мне было не видно, как изменилось выражение ее лица, когда она заметила его. Мне не было слышно, что он ей сказал и что она ответила. Но я распознала момент, когда боец в Селин уступил место кому-то другому.

Кому-то более уязвимому.

– Вот что случается, когда они вместе, – сказал Дин, и я поняла, что он не про Майкла и Селин. – Майкл точно знает, что чувствует Лия. Лия может распознать каждую его ложь. Они причиняют боль друг другу, причиняют боль самим себе.

Я подумала обо всем, что произошло. Стычка Майкла с отцом, ссора с Лией, осознание, что нас отвлекли от поисков похитителей моей матери для расследования дела, которое оказалось далеко зашедшим пранком. Мы занимались этим делом меньше суток, но казалось, что это уже слишком долго.

День до дня рождения Майкла. Три дня до второго апреля. Наблюдая за тем, как Майкл присел рядом с Селин, я ощутила, как мысленно снова начинаю обратный отсчет к следующей дате Фибоначчи.

– Расслабься, Дин, – сказала Лия, подходя к нам сзади. – Я в порядке. Мы нашли девчонку. Решили проблему. Если думаешь, что я буду сходить с ума из-за Майкла Таунсенда, мне явно не слишком хорошо удается изображать хладнокровную тварь.