Книга Дурная кровь, страница 34 – Дженнифер Линн Барнс

Пистолет был зарегистрирован на ее бывшего мужа.

Тебя оставили, раненую и истекающую кровью, на полу больше чем на пять минут. Повсюду были лужи крови – больше 42 % крови, которая была в твоем теле.

Дин, сидевший рядом, изучал фото с места преступления на экране телефона. Агент Стерлинг, наверное, сейчас прикалывала их распечатки к стене в подвале – еще один кусочек мозаики. Я предпочла обдумывать то, что прочла, пока мы были в самолете, в другом месте.

На кладбище.

Я смотрела на мамино имя, вырезанное на могильном камне: «Лорелея Хоббс». Еще до того как мы похоронили тело, я знала, что останки, которые мы опустим в могилу, ей не принадлежат. Теперь я пыталась осознать тот факт, что они могут принадлежать Мэлори Миллс. Не первый раз я задумывалась о том, что моей маме пришлось отнять чужую жизнь, чтобы сохранить свою. Но теперь я не просто думала о теле, лежавшем на глубине два метра под нами, я думала о живой, дышащей женщине, помнила о ней, когда снова просматривала улики, которые использовались, чтобы обвинить в убийстве ее бывшего мужа.

Три исчезнувших пули. Я представила, как лежу на спине, как пули обжигают живот, грудь, ногу. Ты бы потеряла сознание. Без немедленной медицинской помощи ты бы умерла.

– Но Мастера выбрали тебя, – сказала я так тихо, что сама едва расслышала эти слова. – Так же, как они выбрали мою мать.

Если я была права, Мэлори Миллс не погибла от тех выстрелов. Мастера стреляли в нее, а потом спасли. Они забрали ее, подставили ее мужа, а потом, когда ее раны зажили, заставили сражаться насмерть с ее предшественницей. Они удерживали ее силой – до тех пор, пока не забрали мою мать.

– Что у них общего? – тихо спросил Дин.

– Мэлори было слегка за двадцать. – Я вернулась к фактам. – Маме на момент исчезновения было двадцать восемь. Обе молодые, здоровые. У Мэлори были темные волосы. У мамы – рыжие. – Я старалась не вспоминать мамину заразительную улыбку, то, как она танцевала под снегом. – Обе пережили насилие.

Мама сбежала из дома в шестнадцать, чтобы скрыться от отца, который был агрессивнее, чем отец Майкла. А Мэлори Миллс? Не просто так она жила под другим именем, не просто так окружной прокурор смог осудить Роберта Миллса, хотя тела не нашли.

Вы выбираете женщин, которые уже сталкивались с насилием. Вы выбираете тех, кто способен бороться. Вы выбираете тех, кто сумел выжить. А потом заставляете их совершать немыслимое, чтобы остаться в живых.

Я хотела подойти ближе к Дину. Коснуться своими губами его губ, забыть о Мэлори Миллс, и об имени матери на могильном камне, и обо всем, что я прочитала в этой папке.

Но я не могла.

– Когда я ездила к твоему отцу, он цитировал мне Шекспира. «Бурю». «Ад пуст! Все дьяволы сюда слетелись!»

Дин достаточно хорошо знал своего отца, чтобы прочесть между строк.

– Он имел в виду, что, может быть, мама не у них в плену. Может быть, она одна из них.

– Мы не знаем, что эти монстры делали с ней, Дин. Мы не знаем, на что ей пришлось пойти, чтобы выжить. – Меня пробрал холодок, хотя я по-прежнему чувствовала тепло, исходящее от Дина. – Мы знаем, что она не просто очередная жертва. Она Пифия. Богиня правосудия – вот как назвал ее Найтшейд. – Судья и присяжные. Словно она одна из них.

– Не по доброй воле. – Дин сказал то, что мне нужно было услышать. Но правдивыми его слова от этого не стали.