Книга Дурная кровь, страница 42 – Дженнифер Линн Барнс

– Значит, ты тоже незаконнорожденная? – спросила она у Селин. В ее голосе не было осуждения, не было осознания того, что этот вопрос невозможно задать, оставаясь в рамках приличий.

Майкл повернулся к Селин, всматриваясь в ее лицо в поисках ответов:

– СеСе?

Если Селин была незаконнорожденной, Майкл явно об этом не знал. Я подумала об эмоциях, которые он прочел на лице своего отца, когда Селин пропала. Разъяренный. Возмущенный. Лично задетый произошедшим.

Голодный.

Человек вроде Тэтчера Таунсенда испытывал голод по вещам, которые не мог заполучить. Вещам, которые кто-то у него отобрал. Вещам, которые принадлежали ему по праву.

Внезапно я увидела всю ситуацию с другой точки зрения – почему Тэтчер мог увидеться с Селин, почему Селин отреагировала так, как отреагировала, почему пришла сюда к Майклу, почему Тэтчер Таунсенд с самого начала участвовал в расследовании.

«Она унаследовала отцовский темперамент», – вспомнила я. Слова Элизы Делакруа обрели в моем сознании новое значение. Не от Реми Делакруа. От отца. От отца Майкла.

Майкл отвернулся, отводя взгляд от секретов, которые он читал в лице Селин.

– Поскольку это мой день рождения, я имею полное право потребовать дикого веселья, как в «Там, где живут чудовища»^[5]. И, кстати сказать, – продолжил он, маскируя свои эмоции так, как способен только чтец эмоций, – как обладатель трастового фонда, недавно ставшего доступным для меня, я придумал несколько идей.

Представления Майкла о вечеринке включали в себя парк развлечений, арендованный на вечер для нас одних.

– Хочу ли я знать, сколько это стоило? – спросил Дин.

– Сомневаюсь, – ответил Майкл. – Хочу ли я знать, почему ты боишься добавлять цвета в свой гардероб? Почти наверняка нет!

Когда я впервые встретилась с Майклом, то обнаружила, что его сложно проанализировать. Но теперь я понимала. Чтение эмоций никогда не было твоим единственным инструментом выживания. Он научился ничего не ощущать, превращать все в шутку, отбрасывать откровения, которые потрясали его картину мира до основания.

Быстрый взгляд на Селин подсказал мне, что это их общая черта. Уголки ее губ изогнулись в легкой улыбке.

– Неплохо, – сказала она Майклу, глядя на колесо обозрения вдалеке.

– Что я могу сказать? – ответил он. – Хороший вкус – это у нас семейное.

Подтекст этих слов ошеломлял.

Слоан нахмурилась.

– Количество вкусовых сосочков у человека наследуется, но это не влияет на предпочтения в искусстве или развлечениях, насколько мне известно.

Селин даже не растерялась.

– Мозговитая, – непринужденно провозгласила она. – Одобряю.

Слоан помолчала несколько секунд.

– Большинство не одобряют.

У меня защемило сердце от того, как просто и прямо Слоан это произнесла.

С нехарактерной для нее осторожностью Селин взяла Слоан под руку.

– Как насчет того, чтобы ты попробовала поймать мне золотую рыбку?

Слоан явно не знала, как отвечать, так что она выбрала путь наименьшего сопротивления.

– У золотых рыбок нет желудков и век. А диапазон их внимания на самом деле в одну целую девять десятых раз больше, чем у среднего человека.

Пока Селин вела Слоан к ярморочным развлечениям, я последовала за ними, но Майкл придержал меня.

– С ней все будет нормально, – сказал он. – Селин… – Он не договорил, а потом сказал уже другое: – Я ей доверяю.