Книга Дурная кровь, страница 39 – Дженнифер Линн Барнс

Я замолчала.

– Что ж, пока не скучно. – Лия помахала мне ложкой, повелительным жестом приглашая продолжать.

И я продолжила.

– В Лаурель будто живут два человека, – закончила я свой рассказ через несколько минут. – Обычная девочка… и кто-то еще.

Что-то еще.

– Она впилась пальцами в мою щеку настолько сильно, что мне стало больно. Она сказала, что хочет увидеть мою кровь. А потом, как только Слоан сняла цепи со своих запястий, будто выключатель повернули. Лаурель снова стала маленькой девочкой. Она спросила меня… – Слова застревали в горле. – Спросила меня, хорошо ли она справилась, будто…

– Будто от нее ожидали, что она по команде будет становиться жуткой и почти безумной? – подсказала Лия. – Может, так и было.

Лия выросла в секте. Однажды она сказала мне, что ей дарили подарки за то, что она была хорошей девочкой. Сидя рядом со мной, она распустила собранные в хвост волосы, так что они теперь спускались по ее ногам, к краю крыши. Изменение внешности, изменение позы. Я знала, как ведет себя Лия, когда хочет избавиться от нежеланных эмоций.

– Однажды… – Голос Лии звучал легко и воздушно. – Жила-была девочка по имени Сэди. Ей нужно было заучивать фразы. У нее была роль. И чем лучше она ее играла… – Лия улыбнулась мне, не разжимая губ, – ну, об этом мы поговорим в другой раз.

Лия неохотно делилась своим прошлым, и, если это происходило, не было возможности проверить, правду ли она говорит. Но мне удалось собрать кое-что по кусочкам – например, что ее на самом деле звали Сэди.

Заучивать фразы для роли. Интересно, что еще было общего у Сэди и Девяти? Я понимала, что не стоит составлять психологический портрет Лии, но все равно попыталась.

– Что бы ни случилось тогда, – тихо произнесла я, – это случилось не с тобой.

В глазах Лии промелькнули эмоции, словно я заметила отблеск темной воды на дне колодца глубиной в милю.

– Мама Сэди ей так и говорила. Просто сделай вид, что это не ты. – Улыбка Лии была острой, мимолетной. – Сэди хорошо умела делать вид. Она играла роль. Это я однажды научилась играть в игру.

Для Лии избавиться от прежней идентичности было способом вернуть себе власть. Ее «игра» – что бы она ни включала в себя – вероятно, мало походила на то, через что моя мама проходила сейчас, что Лаурель привыкла воспринимать как норму. Но между двумя ситуациями было достаточно сходства, чтобы я задумалась: может быть, и мама учила мою сестру проводить черту между «Лаурель» и «Девятью».

– А что стало с матерью Сэди? – спросила я у Лии. С твоей матерью, мысленно дополнила я. – Она следовала собственному совету? Создала часть себя, недосягаемую ни для кого и ни для чего?

Лия, наверное, в каком-то смысле понимала, что я спрашиваю не просто о ее матери, я спрашиваю и о своей. Женщина, вырастившая меня, – Пифия? Или это лишь роль, которую она играла? Она отсекла часть себя и глубоко похоронила ее? Если я найду ее, осталось ли еще то, что можно спасти?

– Ты же профайлер, – небрежно сказала Лия. – Ты мне и…

Лия осеклась, не закончив предложения. Я проследила за ее взглядом – она смотрела на дорожку, ведущую к нашему дому, – и на девушку, которая шагала по ней, словно это был подиум, а она – звезда шоу.

– Селин Делакруа. – Интонация Лии вызывала лишь немного меньше тревоги, чем кривая улыбка, которая появилась на ее лице. Она встала. – Неплохо повеселимся.