Онлайн книга «Ва-банк»
|
Моя мама сопротивлялась. – Вы и ее похитили? – спросила я, не переставая думать о той женщине. – Напали на нее, порезали ее? – продолжала я, чувствуя, как гулко колотится сердце. – Вы пытали ее, пока она не стала одной из вас? Вашим оракулом? Найтшейд помолчал несколько секунд. Потом наклонился вперед, пристально глядя мне в глаза. – Мне нравится представлять Пифию скорее как богиню правосудия, – сказал он. – Она – наш адвокат, наш судья и наш присяжный, пока ее ребенок не повзрослеет. Она живет и умирает за нас, а мы – за нее. Живет и умирает. Живет и умирает. Живет и умирает. – Вы убили мою мать, – сказала я. – Ваши люди забрали ее. Вы напали на нее… – Ты все не так поняла. – В устах Найтшейда эти слова прозвучали убедительно, даже мягко, но помещение вокруг него словно наполнилось зловещей энергией. Власть. Игра. Боль. Это все было так в духе секты. Я достала листок бумаги и нарисовала символ, который видела на груди Бо. Прижала его к стеклу. – Это было нарисовано на мамином гробе. Я все поняла правильно. Она не была частью схемы. Ее убили не в дату Фибоначчи. Ее зарезали ножом в тот же год, когда вы «доказывали, что достойны», с помощью яда. Вы – все вы, один из вас, не знаю, – но вы выбрали ее. Вы испытали ее и сочли недостойной. Они не убивают детей. Они оставляют их умирать. А мою мать? – Вы убили ее, – повторила я, ощущая, как слова раздирают горло и оставляют кислый привкус во рту. – Вы убили ее, освежевали и похоронили. – Мы этого не делали. – То, как он подчеркнул голосом первое слово, почему-то пробилось сквозь пелену ярости и скорби, которая окружала меня. – Пифия может быть только одна. Все инстинкты говорили о том, что именно ради этих слов Найтшейд заставил меня прийти сюда. Вот ради чего он потратил свои последние ресурсы. – Одна женщина, которая оберегает нас. Одна женщина, которая принесет ребенка. Один ребенок – один достойный ребенок, – который продолжает традицию. Одна женщина. Один ребенок. Вы убили ее. Мы такого не делаем. Все испытаны. Все должны оказаться достойными. Маму похоронили с заботой. С сочувствием. Я вспомнила женщину, которую видела с той девочкой. Одна женщина. Один ребенок. Я представила, как эта группа продолжала существовать сотни лет, похищая женщин, удерживая их в плену, пока они не превратятся в монстров. Богиня правосудия. Я вспомнила, что та женщина, которую я видела у фонтана, не забрала свою девочку. Не убежала. Не попросила помощи. Она улыбалась Найтшейду. Пифия может быть только одна. – Вы заставляете их сражаться, – сказала я, не зная уже, составляю я психологический портрет или просто обращаюсь к Найтшейду. Возможно, это было неважно. – Вы похищаете новую женщину, новую Пифию, и… Пифия может быть только одна. – Женщина, – сказала я. – Та, которую я видела с вами. – Мой голос превратился в шепот, но слова оглушительно отдавались в ушах. – Она убила мою мать. Вы заставили ее убить мою мать. – У нас у всех есть выбор, – ответил Найтшейд. – Пифия выбирает жить. «Зачем он хотел, чтобы я пришла сюда? – подумала я, какой-то частью сознания ощущая, что дрожу всем телом. Глаза стали мокрыми. – Зачем рассказывать мне все это? Зачем показывать мне проблеск знания, которое доступно лишь избранным?» – Возможно, однажды, – сказал Найтшейд, – этот выбор сделаешь и ты, Кассандра. |