Книга Ва-банк, страница 128 – Дженнифер Линн Барнс

– Мама называла тебя по-другому, – сказала я, пытаясь вспомнить, какое имя использовала женщина тогда у фонтана.

– Лаурель. Мамочка зовет меня Лаурель. – Она повернулась и посмотрела на женщину на полу. В лице девочки не было никаких эмоций. Вид крови даже не заставил ее поморщиться.

– Не смотри на маму, Лаурель. – Я подвинулась в сторону, чтобы заслонить от нее тело. – Смотри на меня.

– Это не моя мамочка, – произнесла девочка совершенно равнодушно.

Сердце забилось гулко и быстро.

– Нет?

– Мастер нанял ее. Чтобы присматривала за мной, когда мы приехали сюда.

Лаурель подняла пухлые ручки к старомодному медальону, который висел у нее на шее.

– Вот моя мамочка, – сказала она.

Невозможно. Ожерелье. Кости. Кровь – это была ее кровь. Экспертиза подтвердила, что это была ее кровь.

Мне показалось, будто мир сжимается вокруг. Потому что на фото были два человека – и Лаурель на нем выглядела почти так же, как сейчас.

Свежее фото.

– Вот моя мамочка, – сказала Лаурель. Но женщина на этом фото была и моей матерью.

Я всегда знала – я всегда думала, – что, если мама выжила, она найдет способ вернуться ко мне. Как угодно, любым способом – если она выжила…

– Всегда, вечно, – прошептала Лаурель, и эти слова словно пронзили мне внутренности. – Несмотря ни на что.

– Лаурель, – хрипло произнесла я. – А где мамочка?

– В комнате. – Лаурель смотрела на меня, внутрь меня. – Мастера приходят, Мастера уходят, но Пифия живет в комнате.

Я стояла перед могильным камнем. Дин рядом, слегка касаясь меня. Остальные – полукругом у нас за спиной. Майкл, Лия и Слоан. Стерлинг, Бриггс и Джуд.

Останки, которые полиция нашла у той дороги, отдали семье. Отцу. Мне. Отец не знал, что останки не принадлежат матери. Он не знал, что она жива.

Мастера приходят, Мастера уходят, но Пифия живет в комнате.

Мы понятия не имели, кем была женщина, которую мы только что похоронили в маминой могиле. Ожерелье, которое нашли на теле, кровь на шали – принадлежали матери.

«Пифия выбирает жить», – говорил Найтшейд, совершенно точно зная, что мама сделала именно этот выбор.

Я не знала, сколько времени прошло после того, как похитили мать, до того как ей пришлось бороться за свою жизнь – снова. Я не знала, было ли это стандартной процедурой для секты – инсценировать смерть женщины, которую они похищают.

Все испытаны. Все должны оказаться достойными.

Я знала одно – мама жива.

Мастера приходят, Мастера уходят, но Пифия живет в комнате.

Маму не убили. Это не ее бережно похоронили на перекрестке. Она похоронила свою предшественницу. Мамин любимый цвет. Ее ожерелье. Следы крови. С самого начала мы с Дином считывали, что захоронение выражало сожаления. Это были мамины сожаления.

– Ты готова? – спросил Дин, положив руку мне на плечо.

Я посмотрела на могильный камень, на котором было написано мамино имя. Ради безопасности Лаурель секта должна считать, что мы не догадались. Пусть они думают, что я поверила, что похоронила маму. Пусть думают, что мы не придали большого значения тому факту, что женщина, которую я приняла за мать Лаурель, на самом деле была няней, обычной жительницей Лас-Вегаса, расходным материалом для Найтшейда.

Пусть верят, что ФБР взяло Лаурель под опеку из-за ее связи с Найтшейдом, а не из-за ее связи со мной.

Мы не убиваем детей.