Книга Новенькая на факультете боевых магов, страница 132 – Александра Каспари

— Эт магис, эт нон тотиус дикамус, — торопливо начал Брайс, боясь, что я передумаю. Или не успею…

— Перестаньте, что вы творите? — запротестовал Кёртис.

Но Джед остановил его и присоединился ко мне. Вместе мы провели таинство и наполнили умирающего магией, которую он так жаждал заполучить. С последней огненно-зелёной частичкой его тело содрогнулось в конвульсии и замерло. Широко открытые глаза глядели в беззвёздное небо, а на искалеченных губах застыла улыбка. Он умер счастливым.

Не в силах смотреть на того, кого я любила половину своей жизни, я уткнулась Джеду в плечо. Слёзы, буйные и горячие, полились из глаз. Меня обняли крепко, позволяя царапаться и кусаться, пока не прошла истерика, по-другому всё, что произошло за день, принять и осознать не представлялось возможным…

* * *

Все эти события до сих пор маячат перед глазами, вызывая сильнейший эмоциональный отклик, и, если бы Джед не стоял рядом и не держал меня за руку, я бы не выдержала и воспламенилась, точно вулкан, прямо на плацу во время речи ректора Косгроува.

Он начал с печальных событий — трагической гибели кадета Брайса Беккета и тихой кончины Теодора Уоллингтона, последние два года возглавлявшего академию Хендфорда, с пробуждения вулкана, вызвавшего лесной пожар и погубивший среднее русло Рио-Сиерры. Отдав дань печальным происшествиям, он переключился на чествование героев — профессорско-преподавательского состава семи академий и простых кадетов.

— За проявленные мужество и героизм в борьбе со стихиями огня и камня объявляется благодарность следующим кадетам: Слейтеру Сайму, Джейку Глиссону, Кевину Фрейзеру, Дирку Кёртису, Лиаму Эркину, Рубио Васкесу, Рейне Кавано, Эвану Торберну, Вэнсу Уокеру, Чарльзу Бренту, Девину Россу, Хантеру Броку, Элле Фостер и Джедуардо Фицрою. Ребята, пожалуйста, поднимитесь на сцену для вручения медалей «За отвагу».

— Ох, ничего себе! Неожиданно! — не удержалась я.

А Джед шепнул:

— Заслужила.

— Заслужили, — поправила я.

На самом деле в ночь гибели Брайса ректор сильно отругал нас за самоуправство и даже грозил отчислением. Но дальше угроз дело не пошло. Ребята упрямо настаивали на том, что участие в запрещенном обряде принимали все без исключения, а выгнать из академии всех четырнадцать героев он не решился.

Под бурные овации зрителей мы поднялись на деревянный помост и с честью приняли такую высокую награду.

— Служу Союзу Трёх Континентов и да будет Союз Четырёх! — четырежды прозвучало, подхваченное несколькими сотнями присутствующих, над всей долиной Валькорна.

— Желаете что-то сказать в микрофон? — вопросил щеголеватый Пламфли.

Конечно, желаю. Все в Балленхейде знают, как я люблю толкать речи со сцены.

— Во-первых, — начала я, — хочу поблагодарить своих замечательных друзей и преподавателей за смелость, сплоченность и профессионализм, проявленные в спасении тысяч мирных жизней — именно это и является нашей общей целью.

Послышались одобрительные крики и аплодисменты. Среди почетных зрителей на трибунах я разглядела сеньору Вальенде и мальчиков — Нейла и Коби. Они приехали посмотреть на заключительный матч между командами Хендфорда и Балленхейда, но, учитывая тот факт, что флаг четырёх стихий взял Норман Гроувз, мой бывший однокурсник, то даже наша победа в стихийном баскетболе не исправит ситуацию. Честно, все в Балленхейде были рады такому исходу — золотой кубок с недавних пор вызывает у большинства желание выбросить его в ручей к тигровым пираньям.