Книга Новенькая на факультете боевых магов, страница 96 – Александра Каспари

— Простите, сэр, — отозвался мальчик.

— Нет ничего более нелепого, чем воспитывать своих отпрысков за ужином в честь знакомства с будущей невесткой, — вполголоса заметила сеньора Вальенде, ловко орудуя рыбным ножом и делая вид, будто по-стариковски болтает сама с собой.

Фицрой-старший резко побагровел и бросил на тёщу убийственный взгляд, но ничего не сказал.

А Коби вновь повернулся ко мне.

— Насколько я помню, в прошлом году они заняли второе место?

— Не могу знать, — ответила я, — год тому назад я и не подозревала, что когда-нибудь попаду в Ла Риору.

— Второе после Балленхейда, — уточнил Фицрой.

— Ну, это понятно, — кивнул Коби. — Наша академия лучшая!

— Не наша, а Джеда, тупица, ты ещё там не учишься, — проговорил Нейл. Он был старше Коби на два года и, игнорируя упрёки отца, цеплялся к младшему по поводу и без.

Его фраза была услышана и у Фицроя-старшего в преддверии очередной нотации затрясся подбородок и раздулись ноздри. Миссис Фицрой попросила сына немедленно извиниться, но ситуацию спасла бабуля Вальенде:

— Возьму вас на финальный матч, если не нахватаетесь за неделю двоек. Сами убедитесь, что сборная Балленхейда, несмотря на провальную игру в первом туре, по-прежнему на высоте.

Пока мальчишки выражали восторги, я смогла перевести дух и съесть хоть что-то.

Дело в том, что после визита к мастеру Ферреро, который сумел избавить меня от магического браслета, я чувствовала себя то ли захмелевшей, то ли окончательно свихнувшейся. Нет, поначалу всё было нормально и я даже разочарованно выдохнула: «Как? И это всё?» Старый мастер только усмехнулся в усы и сказал, что это лишь начало. И, как это бывает с лекарством, действующим спустя время, так и магия возвращалась ко мне постепенно. Сначала я почувствовала прилив энергии и слабые всплески земной магии, усиливающиеся примерно каждые пятнадцать минут. Теперь же во мне будто боролись за первенство две конкурирующие стихии — земля и огонь. Внутри то кипело всё, то камнем схватывалось. Серебряные приборы в моих руках становились податливыми, как пластилин, стул чуть не дымился. Энергия била ключом и я с трудом заставляла себя усидеть на месте. Но эту вынужденную неподвижность я компенсировала активным участием в общем разговоре и приходилось без конца себя тормозить, чтобы не наговорить лишнего.

Утешало одно: мне не нужно стремиться произвести хорошее впечатление на этих людей. Зачем, если я вижу их в первый и последний раз? Потому что в противном случае это было бы настоящей проблемой. Так как, во-первых, я совершенно не умею себя вести в высшем обществе и пользоваться мудрёными столовыми приборами, коих разложили здесь в неимоверном количестве, во-вторых, не научена вести светские разговоры и, в-третьих, бриллиантовые серёжки, которые я решила пока не снимать, совершенно не шли к платью и туфлям, которые я одолжила у Рейны. Платье было очень красивое и явно дорогое, и всё же не совсем то, что я бы хотела надеть, собираясь на званый вечер к семье своего жениха.

В общем, сегодня всё было ненастоящее — ни жених, ни платье, ни мои манеры.

Мальчишки и десяти слов не успели сказать, как я снова завладела всеобщим вниманием и принялась рассказывать о прошедшем матче: о том, как Кёртис и Эркин заколдовывали мячи и те гонялись за командой соперников, норовя сбить им шлемы, о том, как Эван Торберн случайно вызвал миниземлетрясение, о том, как ребята из команды Блессингтона пытались подменить баскетбольные мячи и поплатились десятью штрафными очками за обман, о том, как Сандра Бэрр из военмеда превратила поле в ледяной каток и соперники, потеряв равновесие, сбились в кучу, о том, как Сайм забил решающий мяч, опередив другую команду на полсекунды, и о том, как Фицрой сотворил воздушный хлыст и с его помощью возвращал улетевшие за пределы защитного ограждения корзины.