Книга Новенькая на факультете боевых магов, страница 95 – Александра Каспари

Бабуля окатила меня внимательным взглядом и произнесла:

— Не пойму, огонь или земля?

— И то, и другое.

У старушки брови вверх поползли и скрылись где-то под шляпой. Она перевела взгляд на Фицроя.

— Правда?

— Правда, — подтвердил тот и зачем-то добавил: — После близости я все четыре чувствую.

Это настоящее преступление — при бабушке родной говорить о таком! Её же беречь надо, не то удар прямо здесь хватит! Но, странное дело, его слова явно пришлись ей по душе, потому что она резко подобрела и молвила совсем другим тоном:

— Жду вас к ужину в воскресенье. Обсудим детали помолвки. Хорошей вам игры, дорогие мои. Джедуардо, береги девочку, не то ты меня знаешь.

— К сожалению, слишком хорошо знаю, — бросил тот.

— К счастью, милый мой, к счастью. Не нужно меня провожать, я сама взберусь на этот ужасный помост.

Я впервые увидела, как она улыбнулась и потрепала собачку по голове.

Как только бабуля сунула трубку обратно в рот и засеменила к трибунам, где рассаживались зрители, я выпуталась из объятий «женишка» и набросилась на него с упрёками:

— Мы договаривались без всяких глупостей, а ты при бабушке говоришь чёрт знает что и лезешь со своими руками!

— О поцелуях шла речь, о руках ни слова.

— Я не приемлю ни того, ни другого.

— Стоять на расстоянии мили друг от друга — это как минимум неубедительно. Мои сразу заподозрят подвох.

— Тогда никакого ужина, ясно? С меня хватит. Я выполнила условие и познакомилась с твоей роднёй, теперь свою часть уговора выполняй!

— Сеньора Вальенде — не вся родня. Придётся играть роль дальше.

— Если в твоей семье все такие чокнутые, я умываю руки! Предупреждать надо!

— Слушай, Фостер, я согласился на твои условия, будь добра сыграть роль до конца.

— До какого такого конца?

— До победного, блин.

— Один ужин, на котором присутствует вся твоя семья, и всё. На большее я не подписывалась.

— Один ужин и визит к мастеру Ферреро.

— И никаких откровенных разговоров при всех.

— У меня двое несовершеннолетних братьев, так что ничего такого не будет.

— И никаких объятий.

— Не перегибай, Фостер.

— А несовершеннолетние братья как же?

— Подловила. За руки просто подержимся.

— Идёт, — подумав, ответила я.

— И в бутик.

— Нет!

— Ты не можешь пойти на ужин в форме.

— У меня есть, что надеть и помимо формы.

Мы бы, верно, поубивали друг друга взглядами, если бы не сержант Фултон. Взвинченный и злой, он погнал нас на поле, а вскоре подоспели и судьи, и матч начался.

— И как вам удалось разбить сборную Блесс… Блессин… Как её там?

— Блессингтона, — подсказала я.

— Такое название мудрёное, что с первого раза и не выговоришь! — выдохнул мальчик.

— Коби, сколько раз говорить тебе: нет ничего более нелепого, чем демонстрировать собственную глупость на людях! — прикрикнул на младшего сына глава семьи — Джон Фицрой.

Он представился майором в отставке, но, как по мне, отец моего фиктивного жениха больше походил на эсквайра, который всю жизнь провёл в пределах своего поместья. Весу в нём было фунтов триста, не меньше, остатки седых волос свисали на плечи сосульками, а в мешки под глазами можно было вместить по два фунта картошки. Внешностью Фицрой явно пошёл не в отца, а в покойную мать, парадный портрет которой красовался в холле на самом видном месте. Двое его младших братьев также не захотели наследовать отцовские гены и получились мужскими копиями матери — кудрявой красавицы-шатенки с белоснежной кожей и пронзительными голубыми глазами.