Книга Примум. Книга 1, страница 37 – Татьяна Герцик

Тот нетерпеливо притопнул ногой в предвкушении кровавой потехи.

– А если не отдам, то что?

– Тогда мы убьем и тебя, и твою шлюху! – угрожающе пообещал барон.

– Нет, женщину мы убивать не станем! – тут же зароптали мужчины. – Мы возьмем ее в жены, она красива и родит нам много красивых детей!

Развеселившийся Феррун повернулся к Амирель.

– Слышала? Кому первому ты будешь рожать красивых детей?

Но Амирель было вовсе не смешно. Взмахнув рукой, призывая к тишине, она язвительно приказала Оттавио:

– Не ври, ничтожество! Говори правду, для чего тебе нужен Секундо?

Тот сначала побледнел, потом покраснел, но пересилить приказ не сумел и выпалил:

– Да чтоб измываться над этими ублюдками, зачем же еще! А потом я стану королем в Терминусе! И ты, придурок, воображающий, что я влюбился в твою глупую дочь, будешь ползать передо мной на коленях как жалкий слизняк! А ее саму я живьем кину собакам, пусть жрут ее дряблое тело!

С места вскочил высокий крепкий мужчина в собольей накидке. Амирель решила, что это и есть вождь Сумарума.

– Ты мне жизнью своей клялся, что любишь мою дочь! – взревел он. – И что для тебя нет в жизни важнее процветания корежан!

Барон небрежно отмахнулся.

– Да чего только не сделаешь ради достижения великой цели!

Корежане возмущенно завопили и двинулись к нему угрожающей толпой.

– Стойте! – уверенно приказала им Амирель. – А ты, ничтожный барон, слушай и исполняй то, что приказываю я, Амирель, носительница истинной крови древних королей! Я велю тебе жить с этим народом в мире и почитать его обычаи. И любить свою жену на самом деле, а не ради какой-то нелепой цели. Ты меня понял?

Оттавио покорно склонил голову.

– А теперь все на колени! – Амирель обвела взглядом дружно бухнувшихся перед ней на колени пораженных мужчин. – Повторяйте за мной: «Я люблю свой народ, носящий гордое имя „корежане“, и исполняю все его законы и обычаи».

Все присутствующие в комнате нестройно повторили эти слова.

После этого Амирель разрешила всем встать и вышла из комнаты. Задержавшийся Феррун с сожалением обронил, сердито глядя на все еще не понявших, что произошло, корежан:

– Опять она мне всю забаву обломала! – и вышел следом, оставив за собой ошеломленное молчание.

Догнав Амирель, Феррун показал нужную комнату. Она ждала укоров и обвинений, но он молчал, о чем-то сосредоточенно думая. Амирель робко сказала:

– Похоже, там собрались все главные заговорщики. Хорошо, что мы подоспели вовремя.

– Да, – кратко ответил он, не вступая в препирательства.

Она удивилась. Это странное поведение было так не похоже на его обычную язвительность, что она опасливо осведомилась:

– Да что это с тобой?

Ответа она не ожидала, но он все-таки нехотя сказал:

– Они мне кого-то напомнили. Но кого, я вспомнить не могу. Такое чувство, что мне уже приходилось с ними встречаться, но давно, очень давно. Но когда это было?

– Ты вспоминаешь свою прежнюю жизнь? – Амирель прикрыла глаза. – Мне иногда тоже снится что-то очень странное. Будто я в старомодном платье, таком же, как на портрете королевы Лусии, и говорю с кем-то очень мне дорогим. Но с кем и о чем, не помню.

– Вот и у меня время от времени бывает подобное. Только не во сне, а наяву, – с неожиданной откровенностью признался Феррун. – И я не понимаю, что это и к чему.