Книга Примум. Книга 3, страница 126 – Татьяна Герцик

– Я никогда не причиню тебе вреда, моя малышка. Я же тебя люблю!

Феррун призадумался. Похоже, колдовство шамана оказалось бессильным против истинной любви. Но может ли быть настоящей любовь по велению Амирель? Или Фугит влюбился в свою жену сам, без всяких сторонних приказов?

От раздумий его отвлек тот же Фугит, принявшийся его благодарить за столь своевременную выручку:

– Честно говоря, я не знал, что и делать, – его голос подрагивал от перенесенного ужаса. – Этот гад просто издевался над нами, заставляя убивать друг друга на глазах жен и детей. Но давайте пройдем в дом, – гостеприимно пригласил он нежданного спасителя, вспомнив о гостеприимстве.

– Некогда! – отрезал Феррун. – Я спешу. – И добавил, слегка понизив голос: – Должен вам сообщить, что ваша мать, леди Амелия Паккат, погибла при пожаре в монастыре Дейамор.

– Дейамор? – задумчиво повторил Фугит. – Понятно, опять занималась какими-то мерзкими кознями. Ну и черт с ней. Мы с ней никогда не питали друг к другу добрых чувств. А вот отец наверняка рад обретенной свободе.

Попросив у ближайшей к нему служанки косынку, Феррун накинул ее на повязку шамана, осторожно поднял, не прикасаясь голыми руками к повязке, завернул ее в косынку и засунул в карман плаща, собираясь разобраться со столь ценной добычей при случае. Ведь с помощью повязки можно связаться с другими шаманами, осталось лишь выяснить, как это лучше сделать.

Не медля больше, приказал сжечь останки шамана, распрощался с хозяевами и направился в замок Контрарио, рассудив, что гоняться за шаманами по всей стране ему некогда. И так он потратил невесть сколько времени на одну только тройку мерзких колдунов.

До замка Контрарио ехать пришлось более двух суток почти без перерывов. И когда показалась знакомая деревушка под горой с замком Контрарио, Феррун почувствовал настоящую радость, уж слишком ему надоело колесить по Терминусу без особого толку.

Остановил Агфе возле таверны, кинул повод конюшенному мальчишке, сдернул с головы капюшон и прошел внутрь, в общую трапезную, где царил приятный глазам полумрак. Велел незнакомому половому принести еды и устроился в самом темном уголке немаленького помещения.

Половой принес немудреную пищу и ушел на кухню, а в трапезную ввалились стражники графа, пьяные, возбужденные, что-то громко обсуждающие. Мирно обедавшего Ферруна они не заметили.

Из старых стражников здесь был только один, Горлис, угрюмый неприветливый мужчина. Он первым сел за длинный стол посредине зала и требовательно постучал пустой кружкой по столешнице, подзывая полового. Тот появился быстро, но, оглядев посетителей, скривился и сказал:

– Тавернщик велел со стражников графа требовать деньги вперед. Так что гоните денежки, без них ничего не получите! У вас и так долгов на десяток серебряных!

Разбалованные безнаказанностью стражники угрожающе зашумели:

– Это что еще за порядки? Вот мы сейчас тебе морду набьем, будешь знать, как нам перечить! А потом и до твоего хозяина доберемся!

Привыкший ко всему половой предусмотрительно сделал быстрый шаг назад, готовясь смыться в любой момент, и извинительно пролепетал:

– Это приказ господина тавернщика, я тут ни при чем, сами знаете – человек я подневольный.

– А тащи-ка сюда этого своего господина, – прозвучал издевательский приказ, – мы научим его почтительности!