Книга О Стуже и Перьях, страница 10 – Элиза Рейн

Начинаю я с того, что произошло в Тренировочном зале. Вспоминаю с болезненной точностью бешеный взгляд потерявшей себя Бранки и то, как она кидалась на каждого новобранца в зале. Звук, с которым переломилась шея девушки-фейри от её удара. Страх и решимость, овладевшие мной, когда она попыталась задушить меня. Чувство, возникшее когда Каин схватил её без перчаток и ужас, с которым я наблюдала как она сгорела дотла.

Может быть, именно поэтому я чувствовала необходимость спасти Каину жизнь? Потому что за считанные часы до этого он сделал то же самое для меня?

Но он сказал, что убил её, чтобы спасти от самой себя, а не ради спасения моей жизни. И сам он ничем не рисковал. А я, по какой-то богам известной причине рисковала собой, чтобы спасти его. Причем на грани самоубийства.

Может, это мой валь-тивар заставила меня так поступить? Может, каким-то образом из-за нее я побежала к нему?

Надеюсь, это правда, и что она поселилась где-то глубоко в моем сознании, и на самом деле я не была готова умереть ради фейри Двора Огня. Потому что это абсолютно бессмысленно.

Последние двадцать лет ты каждый день ждала смерти, Мадди. Хоть это и моя собственная мысль, она расстраивает меня. Это ведь правда.

И все же, «ждать» не значит «быть готовой». Я никогда не была готова умереть.

Что, если завтра я не проснусь и никогда больше не встречусь со своей валь-тивар, потрясающей, яростной, невероятной медведицей, которую видела сегодня? Могут ли боги быть настолько жестоки, что позволят мне лишь мельком увидеть, на что я могу быть способна, а потом отберут это?

Одиночество, преследовавшее меня всю жизнь, и полная зависимость от сестры могут наконец остаться позади. У меня может быть друг, который всегда со мной, воин и защитник.

Злая решимость зарождается в моем животе, и я сажусь на ледяной пол, прижимая ладони к его холодной и твердой поверхности.

Я проживу достаточно, чтобы снова её увидеть.

Я обязана. А значит, я должна найти способ вылечиться от обмороков.

Помещение вокруг меня изменяется, статуи с воспоминаниями, связанными с моим недугом, вихрем проносятся мимо.

Первым открывается воспоминание о сестре и её вере в тиару, так что около часа я просматриваю наши разговоры об отсутствующих камнях и легендах о том, на что способна богиня льда Скади³ и её тиаре. Потом я вижу недавнее воспоминание, в котором Эрик говорит, что его змея способна вылечить некоторые заболевания разума.

Может ли он мне помочь?

Следующим приходит еще более недавнее воспоминание. Мы с Каином стоим около входа в Сокровищницу. Он завлекает меня словами о том, что за запечатанным входом есть нечто, способное меня исцелить. Возможно, он говорил правду.

В последней статуе содержится воспоминание о моей матери, стоящей рядом с тремя целителями. Все они выглядят мрачными, и никто не смотрит мне в глаза. Я совсем молода, и хотя стою рядом, они говорят обо мне так, будто меня там нет.

— Любой из обмороков может стать последним, — говорит женщина.

Моя мать угрюмо кивает.

— Мы так и думали. Сколько у нее времени?

— Невозможно предсказать. Это может быть как день, так и столетие.

— Будут ли признаки того, что обморок окажется смертельным? Нечто, на что обратить внимание? — пытаюсь уловить чувства в голосе матери, но он холоден, как обычно. Она в прямом смысле ледяная королева. Все её поступки и слова холодны. Но это не значит, что она меня не любит.