Книга О Стуже и Перьях, страница 93 – Элиза Рейн

— Принцесса, какого хера ты делаешь? — его голос напряжен так, будто он сейчас сломается, и языки пламени полностью затапливают радужки глаз.

Медленно и осторожно я провожу покрытым льдом пальцем по линии его челюсти.

Лед тает, и теперь я чувствую тепло. Он напрягается еще больше, пока я быстрее веду рукой вдоль воротника рубашки, по плечу. Ниже, по груди.

Он делает шаг назад, оказываясь вне моей досягаемости, и напряженно выдыхает.

— Пожалуйста, — умоляю я.

— Пожалуйста, что? — его голос едва громче хрипа. — Что, по-твоему, я могу сделать для тебя? Как долго, думаешь, это продлится?

Его взгляд опускается на мою руку, лед растаял и теперь с пальцев капает вода.

Я снова смотрю в его глаза.

— Тогда скажи мне, что делать.

ГЛАВА 37

КАИН

Блядь.

Она, блядь, понятия не имеет, что творит.

Это ебаное безумие.

Но она стоит передо мной, и эти проклятые огромные голубые глаза смотрят на меня так, словно она готова сделать все, что я скажу.

Она дотронулась до меня.

До моей кожи.

Сраные двести лет никто меня не касался, и теперь я должен держать себя под контролем?

Она просто избалованная принцесска. Я наблюдаю за ней, потому что она меня забавляет. Я преследую её, потому что Фезерблейд ей благоволит. Она нужна мне, чтобы войти в Сокровищницу.

Ложь.

Все это — ложь.

Она — боец. Я наблюдаю за ней, потому что она охуенно красивая. Я преследую её, потому что хочу сжигать её обидчиков так долго, как только смогу. Она нужна мне… и точка.

Ворон Одина, это невыносимо.

Это просто идиотизм. Двести лет планирования пошли прахом из-за её огромных глаз и гребаных приоткрытых губ.

Мне нужно выбросить её из мыслей. Так, чтобы она не жила в моей голове каждую секунду каждого дня.

Она — только плоть и кости, и ничего больше. Просто я слишком давно не видел возбужденную женщину. И прямо сейчас я смогу доказать, что все это так и есть.

— Разденься для меня, — я жалею об этих словах, как только они срываются с губ.

Её грудь вздымается, щеки мгновенно краснеют, и мой уже твердый член дергается.

Она делает пару шагов назад и заводит руки за спину, развязывая кожаный корсаж, стягивающий талию. Бросив его на землю, она поднимает на меня взгляд и я вижу в нем решимость.

Блядь. Она действительно это делает.

Будто боясь передумать, она быстро стягивает рубашку через голову и снимает с груди бюстгальтер.

Непроизвольная дрожь прокатывается внутри моей грудной клетки, когда я вижу её грудь, то, как соски твердеют от прохладного ветра.

Она смотрит мне в глаза, пока расстегивает ремень и развязывает шнуровку штанов. Она стягивает их вместе с бельем вниз, и теперь с моих губ срывается рычание.

Она, блядь, идеальна. Округлая и мягкая, на лице смесь противоречащих друг другу чувств вызова и желания.

— О, принцесса. Ты понятия не имеешь, во что ввязалась.

Она шумно выдыхает, потом поднимает подбородок.

— А ты не собираешься раздеться?

— Я буду делать, что пожелаю, и ты, кстати, тоже. Дотронься до сосков, — её бледные щеки вспыхивают самым ярким оттенком красного, что я когда-либо видел, и я едва сдерживаюсь, чтобы не потянуться к своему ноющему члену. — Сейчас же.

Неуверенно, она поднимает руку и проводит по соску кончиками пальцев.

— Сожми его.

Она захватывает его пальцами, приоткрывая губы.

— Сильнее.

Она подчиняется, но только чтобы попробовать. Осторожно.