Книга О Стуже и Перьях, страница 95 – Элиза Рейн

Она всхлипывает. Действительно, блядь, всхлипывает.

Судьбы святые, как я облажался.

— Я хочу посмотреть на тебя, — она едва дышит.

— Будешь хорошей девочкой — увидишь. Потрогай себя. Медленно.

Она двигает рукой и запрокидывает голову, издав дрожащий вздох, когда её пальцы скользят по влаге.

— Раздвинь её пальцами. Покажи, куда бы ты меня приняла.

Когда она подчиняется, у нее дрожат руки.

Она понятия не имеет, какое удовольствие способна чувствовать, а мысль о её выражении лица, когда она поймет, на что способно её тело, просто, блядь, невыносима.

ГЛАВА 38

МАДДИ

Не могу поверить, что делаю это. Я вся раскрыта перед ним, пока он разглядывает меня, будто что-то вкусное, мои бедра разведены, а киска мокрая, горячая и всего в паре дюймов от него.

Его руки тянутся к штанам.

О, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне увидеть этот невероятный член.

Когда он достает его из штанов, обхватив огромной ладонью, я шумно выдыхаю, и быстрее двигаю пальцами, раздвигая себя и размазывая влагу.

Я и не думала, что он может быть таким, одновременно твердым как камень и мягким, и таким желанным.

— Ты думаешь о том, как он войдет в тебя?

— Да, — вскрикиваю я.

— Замедлись. Погладь клитор.

Я почти рычу от раздражения и перевожу взгляд с его члена на лицо.

Но потом он начинает двигать рукой, влага ловит отблески света, и я забываю о раздражении.

Я бы сделала все точно так, как он описывал. Только бы сесть на него, почувствовать, как он меня наполняет.

Я скольжу пальцами по клитору, чувствуя, как нарастают давление, жар и нужда.

Что я творю? Это безумие. Очень, очень плохая идея.

Но пальцы двигаются быстрее, пытаясь компенсировать боль от пустоты внутри.

— Замедлись, — рычит он. — Подразни себя, — его рука тоже замедляется, двигаясь от основания к самой головке его невероятного члена.

Стон снова слетает с моих губ.

— Когда?

— Что «когда?», принцесса? Когда я позволю тебе трахнуть себя пальцами?

— Мне нужно что-то внутри. Мне больно.

Теперь стонет он, выражение его лица почти что злобное.

— Ничего не будет внутри этого долбаного идеального тела, пока мы оба не будем изнывать так сильно, чтобы ты умоляла меня об освобождении.

От его слов мои пальцы приходят в движение, усиливая давление, и я вдруг понимаю, что не уверена, нужно ли мне что-то еще, чтобы дойти до грани.

Должно быть, он замечает мою панику, потому что сильнее сжимает член, но больше не двигает рукой, отдавая следующий приказ.

— Стой. Надави одним пальцем на вход. Одним пальцем.

От того, что палец прекращает свое движение по кругу, мне хочется зашипеть, но чувство, с которым он оказывается при входе, заставляет меня почти извиваться.

— Надави. Медленно. Если будешь ускоряться, то я заставлю тебя остановиться.

Медленно, как только могу, я надавливаю пальцем на свой изголодавшийся вход. Он погружается внутрь едва ли на дюйм, когда он снова велит мне остановиться.

— Скажи, чего ты хочешь.

— Тебя.

— А еще?

— Твой член. Вместо моих пальцев.

Его рука снова приходит в движение, поглаживая член вверх и вниз, а его огромные плечи напряжены. Эта его сила, его мощь… Я вскрикиваю, полностью погружая палец в себя.

— Непослушная принцесска, — мурлычет он, качая головой. — Вынь палец и возьми в рот.

Я смотрю на него.

— Что?

— Я не могу попробовать тебя на вкус. А ты меня ослушалась. Так что вынь палец и возьми в рот. И расскажи, каким он будет на вкус.