Книга Сестры Ингерд, страница 106 – Полина Ром

В глубокую сковородку покрошила немного соленого сала и, поставив на край плиты, вытопила его. Шкварки убирать не стала: у меня слишком мало мяса. Забросила в разогретый жир нарезанную кубиками морковь, дала ей слегка зазолотиться и кинула туда же пару порезанных луковиц. Когда лук начал приобретать коричневатый оттенок, высыпала все кусочки окорока, которые мне удалось срезать.

Присолила блюдо и сразу же попробовала, боясь переборщить. Показалось пресновато, и я добавила еще щепотку соли. Еще немного потушила, присыпала мукой, чтобы она впитала жир и не дала в соусе комочков. Вот тут ложкой пришлось водить достаточно быстро, не давая массе прилипнуть ко дну. На удивление старая чугунная сковородка вела себя не хуже тефлоновой, ничего на ней не пригорало. Когда в муке не осталось ни одного комочка, я положила пару ложек густющих сливок, дождалась, пока все растопится, и быстро влила две чашки горячей воды. Довела до кипения, непрерывно помешивая, сыпнула чуть-чуть черного перца и, сдвинув на самый край огромной плиты, закрыла неподъемной чугунной крышкой. Пусть блюдо томится.

Звать мужчин я не стала, хотя все уже было готово. Решила так: совсем проголодаются – сами придут, а блюдо пока успеет протомиться до нежности.

Мужчины возились в дворе еще минут двадцать, и когда Рольф в очередной раз заглянул на кухню и шумно потянул воздух носом, я засмеялась и сказала:

-- Садись уже, только руки сперва вымой.

Некоторое время он громыхал в углу медным умывальником, фыркая и разбрызгивая воду. Затем вернулся к столу, и я спросила:

-- Мне Густава самой позвать? Или ты сходишь?

Рольф поджал нижнюю губу, рассматривая меня с каким-то странным интересом. А потом ответил:

-- Олюшка, вчера мы ели по-походному. В походе граф может ужинать из одного котелка с крестьянином. Но сейчас это будет не слишком уместно.

Я порозовела, чувствуя себя глупо и неловко, и тихо спросила:

-- Он… ну, Густав… он что, будет ждать, пока мы поедим и только потом? Остынет же всё.

-- Если ты сейчас положишь мне еду для него в миску, то я отнесу сам. Хотя, вообще-то таким должна заниматься хозяйка, – муж смотрел на меня с улыбкой, и я понимала, что он не сердится. Но находит меня странной и, возможно, нелепой.

Несколько минут я возилась у плиты, стараясь не показывать смущения и размышляя про себя: «Положить ему, и пусть Рольф отнесет? Или все же сходить самой? Да как-то прямо неловко. Мы за столом, а Густав где? Прямо в конюшне, что ли, будет есть? С другой стороны, если я сейчас начну свои правила продавливать, это не просто выдаст во мне чужачку. Это покажет, что не уважаю местные обычаи. Кто я такая, чтобы навязывать свои порядки? Пожалуй, если бы Рольф попал в мой мир, ему было бы не легче», — эта мысль немного успокоила меня.

Разложив гречку большими порциями в две плошки, щедро залила ее мясным соусом. Миска была горячая и обжигала руки, потому я сняла фартук, свернула его в несколько слоёв и, подхватив вторую миску, сказала мужу:

-- Знаешь, ты устал и замерз. Поэтому Густаву я отнесу сама. Где он сейчас?

-- Вот в эту дверь и по коридору, первая комната налево, – кивнул мне Рольф. – Только не задерживайся. Я жду тебя.

Рольф встал и открыл мне дверь в коридор, где были комнаты для прислуги. В одной из них мы сегодня ночевали, а другие я еще не видела. Пройдя три шага, я кончиком сапога постучала в низ двери, и она распахнулась. Густав вскочил с пенька, на котором сидел, и, похоже, неловко наступил на больную ногу: потому, охнув, тут же шлепнулся назад.