Книга Законы стаи, страница 15 – Полина Ром

— Дай Всесильный тебе удачи, Верса. А Мари-то моя…

Ведомая скорее инстинктам, чем умом, я схватила руку «мамы» и крепко сжала, не давая ей договорить: «… память потеряла…» Я даже удивилась, как быстро я среагировала, но если рассуждать здраво, сообразила я все правильно. Мне здесь жить, и сплетни среди соседей о том, что у меня не все в порядке с головой, мне совершенно не нужны.

Нерга, моя мать, с удивлением глянула нам меня, возможно не понимая моего намека, и я торопливо, не давая ей продолжить, заговорила:

— Ой, тетушка Верса, награди вас Всевышний! Как вы так и угадали-то? Как раз сейчас маме и говорила, что хорошо бы яишенку с утра, больно уж хочется.

— А я помню, помню, что ты яишенку-то всегда уважала, — разулыбалась тетка. — Ну, побежала я, дел еще невпроворот, — она так же шустро выскочила за дверь.

— Мама, не нужно никому говорить, что у меня с памятью худо. Пойдут сплетни, разговоры — ничего хорошего.

— Деточка, какая же ты умница! А я что-то и не подумала… Верса-то славная, не жадная — всегда поделится, а вот язык-то у нее… — она с улыбкой покачала головой. Посмотрела на стол, где белели яйца и спросила: — Пожарить тебе?

Я кивнула головой, и, неуклюже переваливаясь, «мама» отправилась «жарить яишенку», а я, скинув ноги с топчана, села, машинально оглядывая пол и ища обувь. Судя по всему, искала я зря. Посмотрела на босые ноги хлопочущей у камина «мамы», вздохнула и встала. Похоже, обувь здесь считают роскошью, а глядя на застиранную хламиду, в которую «мама» была одета, я поняла, что и с нормальной одеждой здесь тоже не очень.

От меня попахивало весьма ощутимо. Волосы казались грубыми и жесткими, хотя, скорее всего, от природы такими не были. Думаю, это следствие купания в соленой воде.

Я немного поколебалась — стоит ли спросить, где умыться, но потом все же решила, что можно и еще потерпеть, а вот за завтраком уже надо начинать аккуратно задавать вопросы и выспрашивать — что, где и как.

Яичницу ели прямо со сковородки. В ней присутствовали кольца жареного лука и крошечные кусочки сала. Есть с чужой женщиной было немного брезгливо, но я задавила в себе это чувство, понимая, что она подает еду так, как делала всю жизнь, и если я начну капризничать — это будет выглядеть странно. А в ближайшее время в моем поведении и так будет огромное количество странностей. Потому не стоит начинать раньше времени.

— Мама, мне бы помыться надо — я подергала жесткие склеенные волосы. — Да и платье поменять стоит.

Платья эти представляли из себя сшитые по прямой рубахи-миди, с прямыми рукавами из какой-то грубоватой ткани, изначально, похоже, крашеной в разные цвета. Со временем краска изрядно полиняла и оттенок улавливался с трудом, но и у меня, и у «мамы», и у забежавшей на минуту соседки одежки были совершенно одинаковые. Единственное отличие — «маму» и говорливую тетушку опоясывали широкие передники с большими карманами. «Мама» торопливо закивала:

— Надо, детка, надо! Переодеть-то мы тебя переодели, а с волос соль так и не смыли. Ну, ничего, ничего, вечерком воду нагреем, помоешься.

Я внутренне поморщилась — ждать до вечера мне не хотелось, но пока возражать не осмелилась. Был гораздо более важный вопрос, который нужно было решить прямо сейчас.

— Мама, а на что мы живем?