Книга Законы стаи, страница 13 – Полина Ром

Женщина что-то зачерпнула со дна и поставила передо мной на стол божественно пахнущую миску. То ли из-за огонька свечи, то ли по другой причине, но жирный рыбный бульон в миске отливал густым, коньячным, янтарем.

Мне так хотелось есть, что я не стала ждать ложку, а подхватив миску с двух сторон, начала жадно, обжигая губы, пить горячую густую жижу. Бульон произвел просто волшебное действие — я мгновенно согрелась, даже бросило в пот. В нем чувствовался легкий привкус каких-то пряных трав и аромат дымка. Сытость волной разливалась по телу.

Женщина так и не доела свою порцию. Сидела напротив, подперев щеку ладонью, и с умилением смотрела на меня.

— Рыбку съешь, золотая моя. Старый Пантос специально для тебя принес.

В миске лежали два крупных куска рыбы и я, не слишком церемонясь, съела ее прямо руками, сыто отдуваясь и облизывая пальцы. Отодвинула от себя миску и совершенно машинально сказала:

— Спасибо!

Сказала и испугалась, И собственному незнакомому голосу, и странно прозвучавшему слову.

Из стоящего у двери бочонка женщина зачерпнула в миску немного воды, долила горячей, взяв ее из еще одного котелка в камине. Я смотрела, как она ловко, хоть и чуть прихрамывая, передвигается по комнате, все время поглядывая на меня, как будто боясь, что мне снова станет плохо.

Она убирала со стола, прятала продукты, мыла посуду, тихонечко наговаривая:

— … и ведь нет бы мать послушаться! Я ли тебе не говорила — не женское это дело в море ходить. А ну, как не выловили бы тебя из воды?! И так нахлебалась, да столько в беспамятстве пролежала, а могло бы и еще хуже быть… — она как-то испуганно прямо мокрым пальцем начертила на собственных губах что-то похожее на решетку и укоризненно покачала головой. — Экий ужас к ночи подумался!

Я молча слушала ее воркотню, не представляя, нужно ли что-то отвечать, но, кажется, ей не требовались мои ответы. Похоже, она просто проговаривала вслух свои переживания и страхи.

Закончив наводить порядок, она вновь села за стол напротив, взяла мою руку в свои влажные ладони и, тихонько поглаживая, просительно заговорила:

— Мари, детка, поклянись Всесильным Арсом, что не пойдешь больше в море. Уж на кусок хлеба мы себе и здесь заработаем. Мне вон обещали с верхнего города еще с одной семьи стирку отдавать. Не гневи богов, детка, другой раз все может гораздо хуже кончиться!

Я машинально кивнула головой, совершенно не понимая, что отвечать. Женщина обрадовалась:

— Ну, вот и ладно, деточка, вот и добро! Ежели тебе получше — пойду я спать. Устала. А ты тоже не засиживайся, а ложись еще полежи. Быстрее в себя придешь, а то вон какая — молчаливая да бледненькая.

Уходя, она погладила меня по волосам и на секунду прижала к теплой, мягкой груди.

Оказалось, что в домишке были еще комнаты. Недалеко от камина располагалась дверь, которую раньше я не заметила — слишком темно там было. Огарок женщина оставила мне, но он почти догорел. Я беспомощно огляделась, пытаясь понять, где взять еще одну свечу, но так и не увидела. Огонек в плошке мигал, и я сочла за лучшее забраться на «свою» кровать — надо обдумать все, что я видела.

Лежа в темноте я размышляла. Похоже, что все эти россказни о попаданках имеют под собой какую-то основу. Может быть, книги, те самые, которые я почитывала дома, и писали такие вот попаданки? Они просто рассказывали о том, что с ними случилось, а чтобы в дурдом не сдали, помечали это как художественную литературу…