Книга Законы стаи, страница 30 – Полина Ром

Например, однажды, на третий или четвертый день моего присутствия в этом мире, она вернулась домой сильно после полудня и притащила приличных размеров корзину с грибами.

— Представляешь, сынок, — голос ее полнился радостью, — только вошла в лес — целая поляна веснянок!

По мне, эти самые хваленые веснянки больше всего были похожи на обычные сыроежки. Однако, Олла, оставив на столе небольшую горсточку грибов, надела чистое платье и новый передник, тщательно прикрыла содержимое корзинки сероватой тряпкой и куда-то исчезла. Как потом выяснилось, такая корзинка этого местного деликатеса в городе продалась почти за сорок медяшек.

Поколебавшись, Олла горделиво, но все же с некоторой опаской, выложила на стол медную кучку. Я тогда с любопытством разглядывал небольшие прямоугольники монет, взял одну из них, покрутил, рассматривая достаточно аккуратную чеканку, заметил, что возле торца на каждой монете есть дырочка — скорее всего для того, чтобы удобнее было собирать в связку, и положил монету назад. Я все равно не понимал ее стоимости.

В уголках глаз мамы собрались лучики морщин, от улыбки лицо посветлело и даже помолодело. Она чуть неуверенно спросила:

— Сынок, а давай на рынок сходим вместе. Ежели суты сразу десять мерок брать — оно подешевле выйдет. А нам бы с тобой надолго хватило.

Больше всего эта самая сута похожа была на перловку. Пожалуй, отличия были только в том, что зерна были чуть крупнее и имели желтый оттенок. Каша из нее казалась обильно сдобренной маслом. Увы, это был просто обман зрения — большая часть нашей еды была довольно постной и вполне вегетарианской.

Рано или поздно, а дом все равно нужно было покидать, поэтому я согласно кивнул головой и ответил:

— Ну надо, так сходим.

* * *

Если смотреть на рынок с высоты птичьего полета, то он казался слишком уж велик.

Штук двадцать рядов длинных деревянных навесов, под которыми на прилавках выставляли фрукты-овощи-крупы-молочку. Почти четыре ряда занимали всевозможные дары моря. Центральные ряды были отданы под ткани и обувь, украшения и изделия из кожи. А самый дальний от моря край занимали небольшие, но шумные загоны со скотом и птицей.

Почти одновременно на рынок с двух противоположных сторон вошли две пары людей.

Молодой мужчина, толкающий перед собой плетеную двухколесную тележку. Он шел с достаточно еще моложавой матерью, которая частенько поглядывала на него. В противоположные ворота вошла тощенькая темноволосая девушка, которая сопровождала грузную прихрамывающую женщину. Пары несколько бестолково бродили между прилавками, покупая то одно, то другое.

Корзины в руках Мари и ее матери постепенно наполнялись. Два увесистых мешочка разной крупы, небольшой кусочек сала — Нерга придирчиво и долго выбирала самый «скучный» и самый дешевый, без единой мясной прожилки, долго торговалась с мясником и, наконец, довольная, завернув добычу в чистую, прихваченную из дома тряпицу, кинула в свою корзину.

— Мама, посмотри… — Мари кивнула на прилавок, над которым с жужжанием летала здоровая недовольная пчела.

В глиняных плошках горками лежал засахаренный мед. Костлявая продавщица недоверчиво и небрежно оглядела покупателей, подозревая, что эти двое точно ничего не купят — слишком бедной выглядела их одежда.

Нерга с сомнением покосилась на прилавок, неодобрительно покачала головой, как бы осуждая такую «роскошь», но глянув на жалобное лицо дочери, вздохнула и принялась торговаться, тщательно выбрав самую маленькую порцию.