Книга Невестка слепого барона, страница 124 – Полина Ром

— Так и ничего удивительного. С вас крови, господин, как со свиньи резаной вылилось! Я этакого ужаса-то и не припомню! И одежда вся насквозь, и с сапога через край плескало, – лакей перекрестился и даже передернул плечами, вспоминая.

— Ну вот, садись и поговорим. Хоть расскажешь мне, где это меня так подрезали.

Усевшись прямо на полу возле кровати, Гронт наполнил себе большую глиняную кружку и с удовольствием отхлебнул.

— Эх, и доброе же пойло! Каждый бы день этакое, так лучше и не надо! В горло аж само льется! – он забавно почмокал губами.

— Так где меня ранили? – смотреть на слугу мне оказалось неудобно, так как с высокой кровати видно было только макушку, потому я приказал: -- Стул себе возьми и сядь нормально. Что ты на полу пристроился, как собака.

Увидев стул, который принес лакей, я понял, почему он побоялся сесть сам. Это был не стул, а произведение искусства, сплошь покрытое резьбой, всевозможными завитками и лозами, золоченое так, что не видно было даже цвета дерева. Да еще и обитое какой-то глянцевой тканью: то ли атлас, то ли шелк. Никогда я в тряпье толком не разбирался. Пристроился Гронт на самом краешке этой роскоши, несколько неуверенно глядя на меня, как будто ожидая, что я его сгоню. Помолчал, сделал еще глоток из кружки и наконец-то заговорил:

— Вы, господин, принца когда спасали, кто-то вам саблей по ноге попал. Отсюда вот и слабость ваша. Да и первый день вы вовсе не в себе были…

Гронт преданно посмотрел мне в глаза и снова отхлебнул из кружки, прижмурив глаза от удовольствия. К этому моменту я уже вполне верил, что я попаданец и нахожусь в чужом теле и чужом мире. Потому кричать: «Какой еще принц?» не стал. Напротив, прикрыл глаза и сообщил:

— Гронт, нападение я помню. А вот как я с принцем рядом оказался?

Рассказывал слуга очень охотно, тем более что и вино начало оказывать свое действие. Я стал смелее в вопросах, надеясь, что к утру он мало что вспомнит. Из его речей удалось извлечь следующее: я находился в теле некоего барона фон Ваермана, не слишком богатого дворянина, который приехал искать удачи при дворе. Гронт был приставлен к особе юного барона, когда тому было всего тринадцать. И с тех пор оставался его верным слугой.

— Это я ж тогда совсем здоровяк был: двадцать пять зим всего. И завсегда я за вами следил хорошо!

Лакей пьянел быстро, и речь его становилась все более многословной. Этим моментом я воспользовался по полной.

Барон Ваерман, прибыв в столицу, снял себе самую дешевую комнатушку на окраине и всеми силами старался заполучить приглашение во дворец. У парня не было ни родственных связей, ни полезных знакомств, потому пару месяцев слуга и господин довольствовались на завтрак, обед и ужин хлебом и водой.

Наконец дело сдвинулось с мертвой точки: барон познакомился прямо на улице с некой дамой и принялся за ней активно ухаживать. Дама была лет на десять старше, не слишком родовита, но богата, имела пожилого мужа, который служил при особе некоего герцога Бальгера и вместе со свитой герцога был вхож во дворец.

Барон продал одно из оставшихся от покойной матери украшений и приобрел на эти деньги костюм получше.

Даму свою, госпожу Бенедикту, он окучивал ежедневно, посылая ей то сладости, то ворованные в садах цветы.

Воровать эти самые цветы он отправлял Гронта и ему же рассказывал о своих успехах и неудачах.