Книга Невестка слепого барона, страница 123 – Полина Ром

Язык, на котором беседовали в этом мире, казался очень сильно исковерканным английским. Я отслеживал некоторые общие корни и манеру строить предложения с тем языком, что учил на Земле.

Самым непонятным было то, что этим “новым английским” я владел в совершенстве. Русский при этом остался сохранённым. При всех несуразицах я прекрасно помнил прошлую жизнь и точно знал, кто я такой, помнил, как появился в этом мире.

На третий день, к полудню, пережив еще один визит знахаря, я рискнул заговорить с лакеем. С тем самым Гронтом. Для начала беседы я выбрал самый идиотски-правильный вопрос:

— Где я?

— Его королевское величество повелел вас во дворце пристроить. Прямо целые апартаменты выделили и для вас, и для вещей. Вот эта вот комната и есть, – слуга широким жестом обвел зал, в котором я лежал, и затем махнул куда-то за изголовье кровати: – А там вон другая, поменьше, где сундуки ваши стоят. Там же и мне ночевать разрешили, чтоб я завсегда при вашей особе был.

То, что это не глупый розыгрыш я поверил уже давно. У меня было время рассмотреть части нового тела, даже интимные. К сожалению, слабость была такая, что я вынужден был пользоваться горшком, который придерживал лакей. Фарфоровым горшком с позолотой! Надо сказать, что к прежнему владельцу этого тела мать-природа была весьма щедра. В прошлой жизни я был не только ростом поменьше, но и мордой попроще. Лицо я рассмотрел, когда Гронт брил меня. Брил, кстати, довольно умело и аккуратно.

«А ничего так хлопчик получился!», – подумалось мне при взгляде в зеркало.

Не сусальный красавчик, но вполне интересный молодой парень. Из тех, что нравятся женщинам и не вызывают отторжения у мужчин. Темные густые волосы сильно засалены, да и длинная рубаха, в которую я одет, серая от грязи, изрядно пованивает немытым телом. Но главным было то, что руки-ноги меня слушаются, рана перестала кровоточить, а слабость… слабость скоро пройдет.

Не знаю, чем Гронту не нравился лекарь, но о том, что я заговорил, слуга ему не сказал. Покорно кивая, принял новый кувшин с вонючим отваром и, закрыв дверь, вопросительно глянул на меня. Я ухмыльнулся и сипло скомандовал:

— Выливай.

Содержимое кувшина, как и всех предыдущих, отправилось в ночную вазу. А лакей довольно пробормотал:

— Вот и правильно, господин. Это они тут в столицах дрянь всякую пьют, а по-нашему, по-простому, есть надо побольше да спать. Еще бы вам добрый кусок мяса, а к нему вина красного, и совсем хорошо станет.

Нельзя сказать, что состояние мое стремительно улучшалось, но в этот же день, к вечеру, проснувшись в очередной раз, я решил, что нужно разговорить лакея. Кажется, он с большой симпатией относится к своему господину, и пакостей от него можно не ждать. Потому, съев на ужин какую-то зверски твердую кашу с солидным куском баранины, изрядно перченым, я запил все это бокалом красного вина и остатки из красивого стеклянного графина протянул Гронту.

— Вот: выпьешь перед сном.

Похоже, я сильно обрадовал своего «медбрата». Он суетливо подхватил с одеяла поднос с остатками еды и куда-то унес, тут же вернувшись.

— Вот спасибочки, господин! Сильно благодарствую! Сами знаете, нечасто мне этакое перепадает.

— Ты налей себе вина и посиди, поговори со мной. Что-то я плохо соображать стал.