Книга Усадьба леди Анны, страница 79 – Полина Ром

Умерла старшая леди Дельмар той же зимой, в начале которой потратила деньги на завещание, заверенное патером Домеником. Умерла от плохого питания и застарелой простуды. Единственной наследницей дома осталась семнадцатилетняя Мишель.

Господин Демар принялся обильно заливать горе, часто скандаля и напоминая всем вокруг, что он — единственный хозяин здесь. У жильцов возник слушок, что над домом нависло проклятие, которое коснется каждого, живущего здесь. Кроме того, крыша начала протекать, а ремонтировать ее никто не торопился. В течение лета все они перебирались из нищающего дома на соседние улицы, к более спокойным и тихим арендодателям. Может, они и не выиграли на цене аренды, зато им и не приходилось слушать по ночам пьяные концерты.

Возможно, вдовец и смог бы принудить дочь к продаже дома, но очень вовремя упившись в городском трактире молодого вина, замерз той же осенью, при первых заморозках, прямо на дороге.

Мишель пришлось продать часть мебели, чтобы прилично похоронить отца. Остатки мебели и большая часть его одежды ушли на погашение кучи долговых расписок из трактиров и пивнушек. Слава Богу, что крупных сумм давно уже никто старому пьянчуге в долг не давал. Одежду матери она берегла: ее можно подогнать и носить самой. Она даже сумела, крестясь от страха, лично слазить на крышу и заменить три треснувшие черепицы. Течь прекратилась, но на восстановление мебели денег так и не нашлось. Мишель закрыла большую часть дома и перебралась жить в кухню, ради экономии топлива и света. Сейчас девушке исполнилось девятнадцать лет. Кроме разваливающегося дома, другого имущества она не имела. Попытки сдать его в аренду без мебели не увенчались успехом.

Вот уже полтора года она выживает здесь совершенно самостоятельно. Даже научилась сажать овощи на крошечном клочке земли. Жаль, что палисадник слишком мал и урожая не хватает даже до середины холодов.

— Летом, конечно, легче приходится, ваша светлость. А сейчас, весной, еще и заморозки бывают, — девушка как бы извинялась за погоду.

— Я понимаю, что тебе нелегко приходится.

— Если бы, ваша светлость, у меня достаточно было средств закупить материал хороший, я бы, может, помощницу наняла…

— Скажи, Мишель, кто научил тебя так кроить? Почему ты располагаешь ткань по косой? Ведь материала уходит больше.

— А так он, ваша светлость, лучше в готовом изделии носится. И руку лучше облегает, и… Никто не учил, сама я заметила. Прислуги в доме последние лет десять не водилось, мама сама хозяйство вела и меня учила. Ну и шить тоже учила. Я еще малышкой нашла на чердаке руку деревянную, со съемными пальцами. Мама и объяснила, что это — болванка для перчаток. Конечно, неудобно, что только на правую руку есть. Их вообще-то две должно быть. Но я приспособилась одну перчатку надевать на лицевую, а другую — на изнанку. Поэтому они у меня одинаковые и получаются.

В общем-то, раздумывать особо было не о чем. Девушка — дворянка, грамотна: покойная мать научила ее и письму, и счету. Так что по желанию герцогини принять Мишель Демар на службу было вполне возможно. Оставалось спросить ее саму.

К удивлению мадам Берк девушка колебалась. Франсуаза искренне не понимала: о чем тут еще размышлять можно?! Жить в приличном доме и служить самой герцогине, получая и отличный стол, и одежду, и даже денежное вознаграждение или нищенствовать в этом ужасном пустом доме? Негодница неблагодарная! Мадам грозно засопела, и герцогиня, заметив её негодование, подняла руку, запрещая высказаться.