Книга Печать секретности, страница 41 – Ирина Дегтярева

* * *

Перед тем как действовать дальше, разрабатывая версию «журналист», Вася позвонил Меркуловой с вопросом, почему она в самом деле не проявила никакого любопытства, хотя разговор с ней он построил несколько обтекаемо:

– Олеся, а вот мне показалось во время нашей встречи, что тебя не удивила моя просьба относительно… Ну ты понимаешь… – он привык по телефону говорить эзоповым языком.

– Ой ну что ты такой дотошный! – Меркулова явно куда-то спешила. Посопев в трубку, она все же ответила: – Да сиживала я пару раз в компании этих ребят из газеты. И оба раза разговоры они вели какие-то, знаешь ли, мутные. Уж на что я девушка искушенная и не моралистка, но и мне показались шуточки о том, за сколько можно продаться американцам или англичанам, навязчивыми, что ли. Наверное, потому про них и вспомнила после твоей просьбы и не удивилась.

…Максим ревниво и нехотя дал номер телефона Юрия, когда Егоров позвонил ему после разговора с Олесей. Василий, само собой, знал телефон самого Щеглова, но, согласно легенде и хронологии, первым познакомился с Максимом. А еще через час Вася вышел из метро «Пушкинская» и поежился. «Что за зима? – он поглядел на небо, сдвинув на затылок хулиганского вида кепку. – Нет снега вовсе, только голые деревья… И я словно голый – без зацепок, улик, с одной картонкой, которой можно прикрыться, как дикарь пальмовым листом. Ношусь с ней по Москве как дурак с писаной торбой. А что по делу? Журналист, КРУС, НКО, Салибаев, расчлененка, приборы, разработки, «Полоз». Все, на первый взгляд, разобщено. Но только потому, что мы не знаем ключа. Для кого-то, кто стоит в темноте, все эти наборы букв и последовательность слов выстроены в четкую картину, а для нас они словно разбросанные по столу части часового механизма – шестеренки, винтики. Как я ни кручу в руках эти детальки, как ни прилаживаю одну к другой, все равно остаются лишние».

Егоров заметил Юрия через дорогу у входа в сквер с фонтаном, который сейчас уныло оставался каменной чашей без воды. Перебежал дорогу, отчего-то чувствуя, что дело с журналистом не заладится. Пытался напустить на себя беспечный вид легкомысленного актера, но понимал, что лицо у него фээсбэшника и, хоть убей, нет сегодня куражу. Ему даже захотелось повернуть обратно, но Юрий тоже заметил его и радостно замахал рукой, так, что полы кожаной куртки распахнулись и ветерок взметнул порывом серо-синий полосатый шарф над его головой.

Они встретились около фонтана, на дне его перекатывало ветром смятую сигаретную пачку и жухлые листья.

– Мой режиссер заинтересовался твоей вчерашней историей, даже готов переписать сценарий, – торопливо и бодро заговорил Василий, словно его вот-вот должны были прервать. И его прервали…

– Я знаю, кто вы, – то ли смущаясь, то ли пытаясь скрыть иронию, сказал Юрий, отводя глаза. – Вчера я позвонил Диме Снегиреву. Вы же помните его?

– Мы, кажется, были с тобой на ты, – словно лишь это его сейчас волновало, напомнил Егоров. Но говорил он так от растерянности. Его разоблачили слишком легко и просто. Он такой неумеха или это снова нелепое стечение обстоятельств? Конечно, он знает Диму. Снегирев один из умников, работавших с Викторией в оружейном концерне. Он нередко бывал дома у Егоровых и знал, что Василий из ФСБ. – И что он тебе сказал?