Книга Печать секретности, страница 39 – Ирина Дегтярева

Встреча заняла буквально десять минут. Что Волков мог сказать о Юрии Щеглове? Все ожидаемо. Один из многих журналистов, никаких с ним эксцессов. Выпивает как и все…

– То есть много? – уточнил Егоров. У него побаливала голова после вчерашнего, и настроен он был мстительно.

– Как все, – настаивал на своем Волков. Он выглядел как школьник-отличник, у которого в портфеле пятерочные тетрадки без помарок и в учебниках не нарисованы чёртики на полях.

Василий помнил это чувство, когда работал в УФСБ по Удмуртской Республике на схожей должности. Только по экономической линии. В какой-то момент, когда узнал достаточно хорошо сотрудников оружейного концерна, ему стало казаться, что он все держит под контролем. Теперь, когда Егоров уже сталкивался с теми, кто вызрел на благодатной почве беспечности окружающих, он не был так уверен в том, что в больших коллективах, соприкасающихся так или иначе с гостайной, не найдется охотников поторговать секретами или просто болтунов.

– А что с ним не так? Почему он в сфере вашего внимания? Я должен что-то об этом знать?

Егоров покачал головой.

– Более того, у меня просьба, чтобы вы никак не проявляли к нему свой интерес, даже если у вас были запланированы какие-то мероприятия.

– Вас понял. – Теперь Волков выглядел как хулиган, которого уличили в том, что он переправил двойку на пятерку.

– Что ты предлагаешь? – Ермилов по мягкому ковру прошелся за спиной сидящего Василия пару раз. Остановился, задумчиво заложив руки за спину. И вдруг спросил не по делу: – А ты не увлекся возлияниями?

– Говоров? – уточнил Вася, подразумевая, что Леня его заложил.

– Я ведь не слепой! Твое кислое выражение лица говорит само за себя. Я не поборник трезвости. Но имей совесть! Только не говори, что это оперативная необходимость.

Ермилов опустил глаза, рассматривая узор на красно-коричневом ковре под ногами. Ему не нравилась роль моралиста, но как человек долга и педант он считал своей святой обязанностью «потрепать за чуб» молодого сотрудника. Вася не стал задавать риторический вопрос о том, как можно не пить в компании журналистов, представившись к тому же актером. Хотелось сказать: больше не буду, но испытывать терпение шефа он не рискнул.

Егоров предположил, что Ермилов наверняка в числе приглашенных к Горюнову на субботний вечер, и Вася начал предвкушать, как развлечется тем, что будет провожать каждую рюмку начальства укоряющим взглядом.

Однако шеф неожиданно нанес превентивный удар, поскольку его мысли, как оказалось, шли в том же направлении, что и у Егорова.

– Не понимаю, что Петр в тебе нашел, – ревниво заметил Ермилов, сверля взглядом белобрысый затылок оперативника. – Насколько мне известно, он тебя позвал в гости. С учетом твоих алкогольных фортелей убедительно прошу там не злоупотреблять.

– Мне кажется… – Вася встал, собираясь сообщить, что указывать в таких вопросах, мягко говоря, некорректно. Замешкался, подбирая слова.

– Да сядь ты! – Ермилов надавил ему на плечи. – Я же по-отечески. Ты у него был раньше?

Егоров покачал головой, чувствуя, как кровь прилила к лицу.

– Это не твоя хрущевка. Генеральские хоромы.

– Хоть его ведомство ценит хороших сотрудников!

– Закатай губу. Он погорел и вернулся в Москву. Турки знали его прежний адрес, вот начальство и устроило Петру переезд. Потому и расщедрилось. Скажи спасибо, что тебе родители квартиру отписали. А то куковал бы, как в Удмуртии, в служебной или, еще лучше, в семейной общаге.