Книга Локация «Берег», страница 59 – Ирина Дегтярева

Отложив письмо, сидя боком в кресле, подперев щеку кулаком, Иван Аркадьевич долго молчал, глядя в пространство. Он выглядел как человек, которого обвели вокруг пальца или мальчишка, которому мать сказала, что во дворе никто не играет в лапту, чтобы уложить спать, а он, выглянув в окно, увидел, как на площадке играют и веселятся его ровесники.

— Вы ведь получили французское гражданство? — спросил Миронов.

И Кедров подивился, как изменился тон собеседника, стал деловитым и не терпящим возражений.

— У меня не было другого выхода, чтобы прокормить семью.

— Я не упрекаю, а констатирую. Я бы мог представить вам и другие подобные письма известных вам людей, в частности, врачей, которые остались и успешно работают во благо родины. Но решил, что Бурденко для вас наибольший авторитет.

— Вы хотите, чтобы я вернулся? — обреченно спросил Кедров. Ему вдруг показалось, что Миронов собирается насильно вернуть его в СССР, а там, конечно, арестуют и расстреляют. А теперь просто заманивают.

— Боже упаси! — махнул рукой Дмитрий Кириллович. — Я не смогу вам гарантировать там безопасность, если быть до конца честным, а меня заботит будущее моей дочери.

— Как же вы сами там живете? Ведь вы не американский коммерсант?

— Я служу в Иностранном отделе ОГПУ. Разведка, — пояснил он, видя недоумение на лице Ивана Аркадьевича, который не ориентировался в расплодившихся в Советском Союзе аббревиатурах. — Вы же понимаете, как я рискую, открываясь вам. Но вы… Но Ольга с вами, и потому я могу рассчитывать на вашу порядочность. Верю дочери и ее отзывам о вас, как о человеке не воинственном и добром… Спрашиваете, как я там живу? С оглядкой и наганом под подушкой. И тем не менее, несмотря на дурь, которой в России хватает, надеюсь послужить ей, какой бы странной она сейчас не казалась со стороны, и какой бы страшной не являлась изнутри.

— Так что же? — Кедров раскурил сигару.

— Ничего. Жить как жили, только если к вам будут приезжать гости и называть пароль, рассказывать им, как тут обстановка среди оставшихся русских и вообще… У вас собирается разномастное общество, иностранцы. Информация о них тоже будет довольно ценной. А мы в свою очередь сможем посодействовать в скором времени вашему переводу, ну, скажем, в Швейцарию. Там вы сможете продвинуться по карьерной лестнице и также будете сообщать информацию, которую сочтете достойной нашего внимания — от политики, до науки. Само собой — это не безвозмездно. В Европе становится неспокойно.

— Германия? — спросил вдруг Иван Аркадьевич, чем вызвал удивленный и пристальный взгляд Миронова. — Они не успокоились после Мировой войны. Это же очевидно. Я слежу за прессой. Выписываю и европейские газеты. И не только медицинские. Приход к власти Адольфа Гитлера, поджёг рейхстага, объявление чрезвычайного положения в стране… Все это звенья одной цепи. Я не выношу террор. А НСДАП^[24] проводит и террористические акции, и запугивания, и аресты. Вы полагаете, они не ограничатся захватом Германии?

— Думаю, что существует некая опасность, но пока о ней говорить преждевременно, — сдержанно прокомментировал Миронов, хотя понимал, что усиление разведки на немецком направлении не может не настораживать. — Вам нужно время на раздумья?

— Нет, — Кедров положил сигару на край пепельницы и наблюдал за тем, как она продолжает дымиться. — Я все эти дни ждал чего — то такого. Лёля говорила раньше, что вы служили в войсковой разведке. Мне кажется, наши с вами профессии — самые востребованные при любом режиме. Моя нужна, чтобы улучшать качество жизни, да и просто не помереть от перелома или аппендицита, а ваша, чтобы удержать режим, какой бы он ни был. Чтобы его удерживать надо уметь проворно смотреть по сторонам и видеть, как волнистый попугайчик.