Книга Локация «Берег», страница 58 – Ирина Дегтярева

— Да, пожалуй, — понурился Кедров. Но тут же вскинул голову и дерзко взглянул на Миронова. — Вот только мне кажется, что я уже слышал подобные речи в этой гостиной. Не так давно у нас побывал поручик Андрей Андреевич Панин. Вы случайно не знакомы?

— Отчего же, знакомы, — охотно согласился Дмитрий Кириллович. — Служили вместе, воевали, а теперь в одной фирме деревообрабатывающей трудимся на благо чужого отечества.

— Деревообрабатывающей, — проворчал доктор. — Это где из деревьев выстругивают истуканов?

— Это вы напутали, — засмеялся Миронов, понимая, что Кедров довольно-таки прозорливый и ироничный человек. — На этом отхожем промысле специализируются эмиссары из Турции и Англии.

— Кто такие эмиссары? — наморщила лоб Антонина.

— Посланцы различных государств, направляемые с политическими и секретными поручениями в другую страну. Чаще, представители спецслужб.

— Вы хотите сказать, что среди моих гостей были именно эмиссары?

— Я их лично не видел, но подозреваю, что это так.

Разговор затух. Валида подала чай и восточные сласти.

Кедров предложил Миронову переехать к ним из гостиницы, но Дмитрий Кириллович не стал мозолить глаза. Однако каждый вечер приходил на ужин, принося с собой то бутылку вина, то здоровенный окорок, то коробки с французскими конфетами и печеньем.

Разговор то и дело сводился к тому же самому — патриотизм, дезинформация об СССР, будущее семьи Кедровых.

Однажды Кедров пригласил Миронова в свой кабинет.

— Дамы уже устали от наших экзерсисов в политике, — пояснил он, пропуская Дмитрия Кирилловича вперед, в полутемный с тяжелыми темно-зелеными портьерами кабинет.

Сели друг напротив друга у небольшого кофейного столика. Валида принесла на серебряном подносе с ажурным бортиком и гнутыми ножками кофе в таком же серебряном чайнике и стеклянные прозрачные стаканчики.

— Курите? — Кедров пододвинул к тестю шкатулку. — Я иногда и только сигары.

— Нет, спасибо, — Миронов привык к «Яве», которая производилась и после революции, так же как и «Герцоговина Флор», на той же фабрике. — А вы не поверите, но у меня для вас есть некое послание. Я все эти дни ждал удобного момента. — Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт. — Вез его для вас через все границы и таможни. Думаю, вам будет приятно.

— От кого это? — Кедров не торопился брать письмо, и Миронов положил его на столик рядом с ним.

— Почитайте, — он отпил кофе, и кивнул на конверт, как змей-искуситель.

Письмо было от Николая Ниловича Бурденко. Кедров несколько раз посмотрел на подпись в конце письма.

Он писал, что помнит и ценит Ивана Аркадьевича и очень жалеет, что судьба забросила его так далеко от родины. Писал, что после революции он беспрепятственно продолжал научно-исследовательскую работу. Принимал активное участие в организации военных госпиталей РККА. В 1920 году организовал курсы для студентов и врачей по военно-полевой хирургии. Занимался нейрохирургией и выделил ее в самостоятельную научную дисциплину. Переехав из Воронежа в Москву в 1923 году стал профессором оперативной хирургии, возглавив нейрохирургическое отделение. Николай Нилович писал, что в прошлом году на базе нейрохирургической клиники Рентгеновского института был учрежден первый в мире Центральный нейрохирургический институт. У него работают хирурги Арутюнов, Егоров, Иргер, Арендт, и Бурденко был бы счастлив, если бы к ним присоединился и хирург Кедров.