Книга Акт войны, страница 127 – Дейл Браун

«Я думаю, мы оба счастливы там, где мы есть, любовь моя», - сказал он, поднимаясь выше и находя ее влажный холмик.

«Если я упаду с этого стула, это будет твоя вина, ублюдок».

«Если ты упадешь со стула, я ожидаю, что ты упадешь на меня, любимая, — сказал он, — и тогда я гарантирую, что ты не соскользнешь».

«Ты грязная похотливая свинья, ты отвратителен», - задыхаясь, сказала она, крепче сжимая его через брюки. Он усмехнулся, посасывая грудь — они оба знали, что индианки в сто раз более возбуждены, чем любой нормальный бразильский мужчина, что многое говорило в пользу бразильских мужчин. «Как ты смеешь прикасаться ко мне там, когда знаешь, что твой сын может застать нас в любой момент?»

«Я всегда думал, что Мануэло должен учиться у лучших», - сказал Мануэль.

«Карахо», - выдохнула она, подавшись бедрами вперед, нетерпеливо подталкивая его пальцы к себе и плотно прижимаясь грудью к его лицу. «Грязный похотливый ублюдок. Вы бы бесстыдно запустили пальцы в чумино вашей жены и продолжали сосать ее грудь, в то время как ваш сын наблюдал? Ты монстр».

«Я бы делал со своей женой все, что захочу, и получал бы огромное удовольствие, доставляя ей удовольствие любым способом, который я выберу», - сказал он, грубо царапая бородой ее сосок.

«Свинья. Чертова распутная свинья». Было еще только одно место, где его борода чувствовалась на ее теле лучше, чем на груди, и она не могла дождаться, когда он погладит ее там. К счастью, она знала, что Мануэло, вероятно, не будет дома до ужина — у них был по крайней мере час уединения, прежде чем ребенок проснется и ее старший сын вернется домой. Ее пальцы начали нащупывать пряжку на его ремне. «Давай посмотрим, действительно ли это твое или все это время у тебя в кармане был банан, ты, грязный блудник».

Он снова застонал, пока она возилась с его ремнем…  Но затем он услышал шаги на деревянной лестнице снаружи, быстрые бегущие шаги, и его тело застыло. Лидия немедленно заметила перемену, поднялась на ноги и безмолвно отступила с ребенком в отгороженную шторами зону второй комнаты. Мануэль был на ногах, в его руке был автоматический пистолет, который был спрятан в подушке стула за его головой. Он быстро подошел к окну и выглянул наружу. Это был его сын, Мануэло, взбегающий по лестнице мимо его лачуги. Мануэль опустил пистолет и собирался окликнуть своего сына, чтобы спросить его, куда он направляется, но что — то — напряженность в молодом теле его девятилетнего сына — заставило его остановиться. Что-то было не так. Что-то…

«Я сказал, остановись!» — услышал он. Мануэль низко пригнулся. Офицер PME взбежал по лестнице и схватил Мануэло сзади за шею. «Не смей убегать, когда я говорю тебе остановиться, придурок!»

«Извините, сэр, я не знал, что вы обращаетесь ко мне, сэр», - сказал Мануэло. Перейра гордился тем, что его сын оставался хладнокровным и вежливым — нет ничего лучше, чем избивать маленьких сирот и уличных мальчишек, чтобы держать их в узде. Вежливость и проявление уважения имели большое значение для выживания в Бразилии, особенно если вы были ребенком.

«С кем еще я мог бы разговаривать, с проклятой рыбой?» — заорал офицер. Перейра не узнал его — должно быть, он не из штата Сан-Паулу. «Как тебя зовут, мальчик?»

«Карлос, сэр». Карлос было его католическим именем для конфирмации, ложь, которую он мог легко выдать за честную ошибку, если бы его спросили позже. В трущобах было неписаным кодовым словом, что при допросе полицией вы использовали свое второе или подтверждающее имя, чтобы ваши соседи могли поддержать вашу ложь за вас. «Карлос Сервада». «Сервада» было «португальским» именем Бороро его матери — опять же, только наполовину ложь.