Книга Клуб анонимных цариц, страница 36 – Алекс Винтер

– Я слышала, что в прошлом году была похожая история, но кто и что… Я поспрашиваю у девчонок, – сказала она, и в ее голосе я услышал слабую надежду на справедливость. Она вновь превратилась в маленькую девочку, которой я заплетал косички и мазал зеленкой разбитые коленки.

Утром, когда я собирался пробить Кострова по официальным базам данных, меня вызвали к начальству и жестко потребовали негласно уделить делу убитого Солнцева самое пристальное внимание. Это было странно. Я не верил, что Агата настучала бы на мое бездействие, она и сама была готова спрыгнуть с этой мутной темы в любой момент. Удивляла и формулировка. Заниматься чем-то негласно у нас в отделе было не принято, полковник Зарайский этого не любил. Да и никто из нас не стремился взять себе больше дел, чем имелось, со своими бы справиться. Люди почему-то совершали преступления каждый день, так что в убойном прохлаждаться не получалось. Но обсуждать решения начальника у нас тоже не было привычки.

Личное дело Артемия Солнцева оказалось тонким. Не был, не привлекался, бездетный вдовец, ничего интересного. Проходил свидетелем по делу об убийстве жены, и этот момент меня насторожил. Но дело было в другом районе, требовалось поискать, кто его вел. Да был ли смысл там вообще копаться? Я не то чтобы совсем отрицал совпадения, но убивали в городе и правда каждый день. Был у меня как-то случай, когда последовательно, одного за другим, убили трех мужиков из одной семьи с интервалом в полгода и всем под ребро сунули нож. В Италии бы это назвали вендеттой, у нас же – бытовой алкоголизм, даже несмотря на то что все убийцы были незнакомы друг с другом. Может, это карма, но когда я закрыл дело об убийстве младшего сына из этой семейки, то подумал, как было бы замечательно в графе «причина убийства» писать «злой рок».

Агата позвонила вечером и была крайне раздосадована. Она воспользовалась видеозвонком, за ее спиной виднелась белая стена гостиничного номера с очень плохой картиной из трех мазков краски разного цвета, какая-то стандартная абстрактная ерундовина серийного производства, пошлая и яркая. Узнав об убийстве жены Солнцева, Агата обрадовалась, но, когда поняла, что это случилось несколько лет назад, приуныла.

– Месть отпадает, видимо, – грустно сказала она. – Хотя на фоне здешних страстей это кажется вполне вероятным, но мы не Турция. Узнай побольше у этого дяди Жени. Хотя месть давно бы скисла. Мне видится, что Солнцев сам жену грохнул.

– Какие у тебя там страсти кипят? – подозрительно спросил я. Агата отмахнулась, закинула в рот орех и стала его жевать.

– Меня тревожит наше участие в этом деле, – сказала она. – Все какие-то недомолвки, шепотки. Турецкого инспектора тоже используют втемную. Попробуй поискать, не появится ли в этом деле хоть каким-то боком фамилия Бояджи.

– Это кто?

– Фомин, я пока не знаю, я тут как попка-дурак сижу на жердочке и не сильно отсвечиваю. Домой хочется уже, потому что это какой-то идиотизм.

– Ты хоть искупаться успела?

– Да рано еще, море холодное. Я его толком и не видела. Очень хотела полежать на камешках у воды, но меня довольно быстро утрамбовали в самолет. Я уже в Анкаре.

– Так в Анкаре сходи искупайся, – посоветовал я.

Агата фыркнула и рассмеялась.

– Тут нет моря, Стас. Это же не курортная зона. Ладно, я намереваюсь завтра-послезавтра пообщаться с теми самыми Бояджи и с фигуристами, которых тренировал Солнцев, и, если начальство не будет против, сразу улечу домой.