Онлайн книга «Вредная привычка жить»
Вообще-то, я сразу поняла, о ком идет речь, но просто это мне показалось невероятным… Волшебный мужчина был мною столь нелюбим, что даже по отношению к Зинке я, пожалуй, теперь буду испытывать легкое раздражение. – Это значит – он ее учил оздоровительной физкультуре… – Не знаю уж, чему он ее учил, – сказал Юрка, – а только она его бросила. Нет, Зинка – она не так уж и плоха, да она просто отличная девчонка! – А почему бросила? – Говорит, что он нудный и очень жадный, каждую копейку считает, домой к себе на ужин приглашал, так размороженными полуфабрикатами ее кормил, вроде бы блинчики с картошкой подал… Я прыснула со смеху: лощеный Семенов – и блинчики с картошкой!.. – Так вот, Зинка говорила, что эта кассета – его рук дело. – Почему? – Ну, отомстить ей хотел, она же всему офису тогда рассказала в красках, как она его бросала, как он ныл, да еще и парочку интимных деталей добавила. – Каких? – не удержалась я. Юра заулыбался. – Вроде бы он любит, когда ему пятки щекочут, просто жить без этого не может. Видать, поэтому три жены от него сбежали. Юра довольно громко засмеялся, и я его в этом поддержала. – А еще что? – Очень любит своих женщин фотографировать обнаженными и в ванной снимки развешивает. – Отличный у нас начальник отдела планирования! – улыбаясь, сказала я. – Сама понимаешь, желание отомстить у Семенова могло быть, он, правда, трусоват, но все же подленькая душонка. – Но как таким образом он мог навредить Зинке? Ее это только позабавило. Все же эта кассета направлена против тебя, и письма с угрозами получал ты. Юрка пожал плечами. – А что с Зинки возьмешь, ей все как с гуся вода… Может, он решил наказывать всех ее ухажеров и моральный ущерб свой этим замазать да и деньжатами разжиться… Кто знает, что у него в голове? – Неплохая теория, – задумалась я. – А кто еще, ну подумай, кто еще может это делать? – В принципе, круг подозреваемых, на мой взгляд, не так уж широк, я тогда здорово голову над этим поломал… – Почему, это же может сделать любой человек в фирме, – возразила я. – Во-первых, на пьянках до самого конца остаются одни и те же лица, и в основном только они знают, что тут творится. – Согласна, – сказала я, – еще камеру надо как-то заранее включить и выключить… – В наш век можно все делать дистанционно, думаю, тут особых проблем нет. Мне кажется, что этот человек – завсегдатай и его присутствие при всем этом все же необходимо. – А кто был на вечеринке именно в тот вечер, когда вы с Зинкой ламбаду на столе танцевали? – Тогда перебирал всех, сейчас уже не припомню. – Давай-ка думай, называй всех в столбик и по порядочку, я слушаю тебя очень внимательно. – Я, Крошкин, Зинка, Любовь Григорьевна, Семенов, Носиков, Лариска… она ушла раньше, но точно не скажу – до или после того, как я Зинку уволок. Кто там еще?.. Виктория Сергеевна, она частушки свои дурацкие пела, Гребчук, конечно… – Почему – «конечно»? – спросила я. – Ну, он вообще любитель выпить и посидеть. – Понятно, дальше. – Люська, помнится, охмуряла Стаса, это у нас практикант был, он рано ушел… Вроде все… – Не такой уж большой список. Тебя, Зинку и Стаса отметаем. Юра вдруг засмеялся и сказал: – А может, это как раз Зинка: ей камеру проще всего включить было, заманила – и вот тебе, пожалуйста… – Ты это серьезно? – спросила я. – Да нет, мне кажется, ей бы мозгов не хватило. Хватило бы, не хватило бы… кто ее знает?.. – Значит, пока из этого списка вычеркнем только тебя и Стаса. – Мне кажется, ты только теряешь время, – сказал Юра, – вычислить, кто это делает, нереально. Я пожала плечами, демонстрируя свою поверхностную заинтересованность в этом вопросе. Пусть думает, что меня просто любопытство замучило. Потом он помедлил и спросил: – А ты сама-то Воронцову с какого боку? – Ты что имеешь в виду? – холодно спросила я. – Гребчук у тебя перстень Воронцова видел, Носиков про этот перстень нам в курилке рассказывал как-то. Подобные подарки так просто не дарят. Я вспомнила, как устроила генеральную уборку в сумке и разложила весь хлам на столе… Вспомнила, как, кажется, Зиночка говорила, что Носиков раньше знавал Воронцова. – А чем этот перстень такой непростой, что его секретарше подарить нельзя? Юра растянул губы в ехидной улыбке: – Не хочешь – не рассказывай, а только Носиков говорил, что перстень этот весьма авторитетный! – А к чему он вам вообще это рассказывал? – Ну, что нам надо нашего нового директора любить и бояться, – улыбнулся Юра. – Крошкин еще тогда посмеялся, что теперь у нас не жизнь будет, а сплошная малина. – Кстати, о Крошкине, – сказала я. – А что Крошкин?.. Он мужик нормальный… На него вот я совсем не думаю… – А почему он с директрисой крутит? Во мне проснулась совесть, и я решила узнать хоть что-то для своей Григорьевны. – Тебе виднее, ты же у нее под боком сидишь, – заметил Юра. – Ну не у него же под боком! Он серьезно настроен? – Пили тут пиво как-то, он говорил, что пора бы семьей обзавестись. Премиленько. Больше нам поговорить не удалось, потому что пришла Любовь Григорьевна и сообщила: – На улице дождь. Аня, тебя там Воронцов спрашивал. Юра встал, забрал свои дискеты и сказал: – Поздравляю, у вас опять все в порядке. – Спасибо, я так тебе признательна, – заворковала Любовь Григорьевна. Юра вышел, и я тоже направилась к двери, чтобы в полной мере осчастливить своим присутствием Воронцова. – Подожди же, – остановила меня Любовь Григорьевна. – Ты узнала? – Ага, – кивнула я, – вроде бы он подумывает семью создать, говорит, что о троих детях мечтает. Любовь Григорьевна так и села. – Как о троих детях?! – Шучу, – мрачно сказала я, находясь под впечатлением от разговора с Юрой, – не волнуйтесь: вы ему очень нужны, а детей народите, никуда не денетесь, – и я подмигнула порозовевшей Зориной. – Я тебя вот еще о чем хотела спросить, – замялась Любовь Григорьевна. – До меня дошел слух, что Людмила застала тебя с Виктором Ивановичем… в очень странном виде… |