Онлайн книга «Звездная карта царя Саула»
|
– А то, что у всякого сына отец имеется. И «хороший Михаил» не исключение. А как его батюшку звали, тебе известно? – Издеваешься – откуда? Бестужева оторвалась от чтения и тоже вопросительно посмотрела на Добродумова: – Как, Егор Кузьмич? – Давид, – откликнулся тот. – А Давид – это наш Давыд, кстати. Вместе, стало быть, «Михаил Давыдович», – задумчиво закончил мысль краевед. – Очень странно, Андрей, очень загадочно… Во время перелета Добродумов мирно посапывал. Крымов несколько раз заговаривал с Марией, но она лишь отвечала ему короткими словами и грустными улыбками. – О чем вы сейчас думаете, Маша? – когда облака сплошняком шли за иллюминатором, спросил заботливый Крымов. – Вас что-то тревожит, я вижу. Думаете о том, что нам предстоит? – Он выждал. – Не жалеете, что решились на поездку? – Я думаю об отце, Андрей Петрович, – ответила Мария. – О том, что так и не поговорила с ним о чем-то очень важном. Самом важном в его жизни. А может быть, и в моей. – Мы все о многом не договорили с родителями, – согласился он. – Но не все родители несли на своих плечах груз таких знаний, как мой отец. – Тоже верно, – согласился Крымов. Аэропорт Абрабада имени бывшего президента удивил трех волжан архитектурой, еще когда они смотрели в иллюминаторы: приземистые рыжие здания и вышка, поставленная точно для обзора местности и вычисления подступающего неприятеля. – На шатры их похожи, – сказал Крымов спутнице. – Крыши эти, верно? – Степняки, что с них возьмешь, – пробормотал просыпающийся Добродумов. – Ты машинку-то свою волшебную взял? – Куда я без нее, – ответил Крымов. Вскоре они потянулись по проходу: возвращавшиеся домой турчанцы бойко говорили на родном языке. Крымов морщился, ничего не понимая, Добродумов прислушивался со знанием дела. – Вон тот, в тюбетейке, говорит, что скучал по маме, трем своим женам и двум невестам. – Ты шутишь? – Я серьезен, Андрей, как никогда. – И ты все понимаешь? – Еще бы! Многоженцы. А лучше бы спиртное разрешили. – Ну это понятно. Неужто у них многоженство разрешено? – нахмурился Крымов. – Как в старые времена? – Традиция – великая штука, – сказал Егор Кузьмич. – По крайней мере, ненаказуемо иметь пару-тройку спутниц жизни. Если горшков дома много, и рук должно быть немало. Все просто! – В плотной колонне счастливых жителей Абрабада и его не менее счастливых гостей они шли к выходу. – И ведь подумай, завел бы русский трех жен, они бы ему устроили чистилище. Как лебедь, рак и щука – на части порвали бы человека. А у азиатов все точно рассчитано. Все бабы в одну сторону смотрят. Через щелку в парандже. Как их благоверный. – А вот мне такие традиции не нравятся, – гордо сказала Мария. – Домострой на восточный лад. Средневековье! – Вы, мадам, простите, есть эмансипе, – поклонился Егор Кузьмич. – У вас европейский комплекс ребра! Теснясь, они приближались к яркому солнцу в открытом проходе. – Какого еще ребра, Егор Кузьмич? – вопросила Бестужева. – Как это какого? Адамова! Угнетает вас мысль, что вас из ребрышка нашего выстругали. Для мужских утех и досуга. Вот и бунтуете, воюете, как можете. Диверсии устраиваете. – Эта история с ребром – очень сомнительная, – откликнулась Мария. – Не я сказал – Бог сказал! – поднял палец вверх Егор Кузьмич. – Господи боже, а жара-то какая, – воскликнул Андрей Петрович, первым выходя на площадку трапа. – Пекло! Осень еще называется… |