Книга Звездная карта царя Саула, страница 88 – Артур Гедеон

Все, товарищи и враги, так и потянулись к Марии Бестужевой. В синеве ее драгоценного камня едва заметно вспыхивали золотые искры. Зловеще усмехаясь, Растопчин кивнул и полез в нагрудный карман. И через пару секунд на его ладони сверкнул кровавым светом другой камень. И в нем тоже вспыхивали золотые искры.

– А у меня – Саиф, – произнес Растопчин-старший. – Он греет мне ладонь, потому что знает: карта совсем близко – она за этой дверью!

Обладателей двух странных светящихся предметов тотчас плотным кольцом обступили их спутники.

– Это… розыгрыш? – поинтересовался ошарашенный директор Джанибеков. – Что вообще происходит, коллеги?

– Совсем как фонарики, – глядя на камни, пролепетала Гуля.

– Что происходит? – вновь потребовал ответа Махмуд Асадович. – Вы – мои гости. Но кто вы?

– Кладоискатели мы, добрый вы наш товарищ Джанибеков, – хлопнул того по плечу Крымов. – Авантюристы! Искатели приключений!

– Да, Махмуд, мы такие, – подтвердил Егор Кузьмич. – Конкистадоры мы! Искатели страны Эльдорадо! Пираты двадцать первого века!

– Довольно лирики! – воскликнул Растопчин-старший. – Мария Федоровна, пока что сама судьба нам диктует, чтобы мы действовали вместе. Объявим перемирие?

– Объявим, – согласилась та.

Растопчин подошел к двери ближе других. Все направили свет факелов на табличку.

– «Бункер товарища Улуса Улусовича Ахметова», – прочитал Крымов. – Какого из троих?

– Всех троих в разное время, – ответил за их спинами директор Джанибеков. – Дедушки, отца и сына. Улус Улусович отец работал тут во время бомбежек во Вторую мировую.

– Необходимо открыть эти двери, – сказал Растопчин-старший. – Ключ, товарищ Джанибеков.

Директору пришлось покориться.

– Давайте я сам, – сказал он мрачному гостю Бульмуджура.

Тряхнул связкой Ключей и открыл замок. Железная дверь тяжело подалась вперед. Они вошли в холодный коридор, где пахло отсыревшей штукатуркой.

– Вы что-нибудь знали об этом? – тихо спросил присмиревший Калим Ибрагимович у своей подчиненной.

– Понятия не имела, – прошептала в ответ Гуля. – Но так интересно! Просто жуть.

– Тут справа должен быть электрический щит, – сказал директор Джанибеков. – Вот и он. – Немного покопался, затем рванул рычажок вниз. Нажал на выключатель. Затрещали лампочки, парочка из них тут же взорвалась. Но других хватило, чтобы осветить небольшой выбеленный коридор. Фонари выключили. Джанибеков открыл вторую тяжелую дверь, все прошли еще один коридор, с нехитрой мебелью, вешалками.

– Горит еще сильнее! – не сдержался Растопчин-старший. – А у вас, Мария Федоровна?!

– И у меня разгорается, – кивнула она. – И не только своим светом, но и золотом!

– И у меня! – возликовал Растопчин-старший.

Бестужева радовалась не меньше:

– А я уже и не думала, что может быть ярче! Боже, вот это свет!

– Да-а! – азартно выдохнул Растопчин.

Махмуд Асадович открыл и третью дверь. И тоже у самого входа нажал на выключатель, но на этот раз под потолком вспыхнула люстрочка.

– Тут раньше, говорят, хрустальная висела, на пятьдесят лампочек, да какой-то крупный партийный чиновник снял и домой увез. А такую вот, из магазина, на три лампочки, повесил. Ничего, тоже хорошо.

Один за другим, кладоискатели входили в просторную комнату, похожую на кабинет крупного партийного начальника. Впрочем, таковой эта комната и была когда-то. Длинный стол под белой простыней, чтобы не запылился, по сторонам стулья в два ряда, шкафы вдоль стен. Над столом начальника, на другом конце кабинета, три портрета – Ленина, Маркса и Энгельса.