Книга Чёрный, как тайна, синий, как смерть, страница 116 – Елена Бриолле

– Хм, подобный экземпляр я, пожалуй, видел только на картине Саламанки. У меня в тот вечер возникли кое-какие мыслишки, но тогда я решил, что мы имеем дело с плодом богатого воображения нашего общего знакомого.

– В них есть что-то особенное? Они находились в частной коллекции одного из ваших клиентов? – предположил Ленуар.

– Нет, тут дело не в коллекции, а в механизме этих часов. Видите ли, господин полицейский, моя мать была из благородной английской семьи, а отец – потомственным кабинотье в женевском районе Сен-Жерве… Вы когда-нибудь о нем слышали? – Майерз вскинул бровь и ещё раз погладил пальцами корпус часов.

– Нет, но, полагаю, это как-то связано с работой в кабинете? – спросил Ленуар.

– Они все работали в специальных кабинетах на последних этажах, где было много света. В кабинотье отбирали самых искусных ремесленников, мастеров своего дела. Среди них были и ювелиры, и гравёры, и шлифовальщики, и часовщики… Мой отец как раз работал часовщиком. Под конец жизни он без своей лупы даже меня уже не видел…

Майерз опустил глаза, но звук падающей на пол коробки вернул его к действительности.

– Вот бараны безмозглые! – вскричал галерист, снова обращаясь к грузчикам. – Вам бы только на ярмарках бодаться! Каждый разбитый предмет буду вычитать из вашей зарплаты! Ох… Так о чём это мы?

– Вы говорили о часах, господин Майерз, – напомнил Ленуар.

– Ну да, ну да… Видите эту гравировку на циферблате? Такую делают только в Сен-Жерве. Мотив называется «женевские волны», и только кабинотье исполняют подобные волны идеально ровно, так, чтобы линии вокруг цифры «три» разъезжались чуть в стороны. Вот здесь, видите? – Майерз длинным ногтем мизинца показал на правую часть циферблата. – Это знак. Знак того, что эти часы с секретом.

– С каким секретом? – полушёпотом произнёс Ленуар.

– Ах, это мы узнаем, только когда придёт время, господин полицейский!

– Что вы имеете в виду?

– А то, что внутри часов имеется тайник. Обычно подобные часы заказывали для того, чтобы сложить туда записочку или прядку волос любимого человека… Тайник откроется только тогда, когда запас хода часов обнулится определённое количество раз – по запросу заказчика, – при этом Майерз закрыл часы и с лёгким поклоном протянул их Ленуару.

– Вы хотите сказать, что до этого срока тайник не откроется?

– Нет, если только их не сломать. Но в таких случаях обычно автоматически уничтожается и тайник…

– А ваш отец? Если он кабинотье, разве он не сможет нам помочь? – спросил Ленуар, разглядывая часы на своей ладони.

– Нет. Мой отец давно умер… Впрочем, я всё равно мог бы отправить часы на экспертизу через моего старшего брата. Если вы зайдёте ко мне через пару дней, я смогу вас с ним познакомить. Он как раз приезжает на неделю в Париж, чтобы посмотреть мою выставку.

Ленуар кивнул и собирался сказать что-то ещё, когда к ним подошёл взбудораженный банкир:

– Роберт, оставь мне пару эстампов этого Хо… Хоку…

– Хокусая? Отчего не оставить? Меня, правда, удивляет твой выбор, Леон. Я думал, что ты предпочитаешь фарфор… Всё-таки это классика, а ты всегда любил классику… – сказал Майерз, поглаживая свою бриллиантовую брошь на пиджаке.

– Нет, что я буду делать дома с такой вазой? А вот эти барышни, – ответил Дюрок, показывая на изображения девушек в ярких кимоно, – всегда смогут поднять мне настроение. В общем, запиши их на моё имя.