Книга Царица роз и три папы, страница 105 – Янина Корбут

– Я сама виновата, нечего было сюда тащиться. Надо было сразу рвать когти в столицу и идти в консульство. Не могли же они подкупить всю Грецию.

– Это я дурак, зачем только спрятал эту железку? – продолжал горевать Славик. – Надо было отдать им ее в обмен на свободу. Как считаешь?

Никогда не думала, что такой день настанет, но он настал, и я сказала:

– Может, и не дурак!

– Правда?

– Сомневаюсь, что они бы нас отпустили. В смысле живыми. Так ты, по крайней мере, выиграл для нас время! Пока они ищут сокровища, у нас есть шанс.

Славик лежал в темноте словно померший: руки сложил на груди, ноги врозь, глаза закатил и, кажется, даже перестал дышать.

– Ладно. Спасибо, что утешила. Прощай, Дарина. Только попроси маму не писать на моей могиле, что я был дураком.

– Напишем, что ты был Марк Аврелий, – заверила я. – Только знай: я тебе, дураку, умереть не дам.

Он приподнялся, покряхтел и поджал ноги под себя.

– Не хочу тебя огорчать, но даже если бы мы нашли какой-то ломик и вскрыли бы крышку, сдвинуть машину нам точно не по силам.

– Есть надежда, что машина привлечет внимание общественности.

– Пока она привлечет – мы тут уже присоединимся к нашей мумии. Туристов сейчас ждать не приходится. Аукай, сколько душе угодно. Нет уж, лучше помереть достойно. Сейчас я зажму себе нос рукой – и все. А ты перестань меня задерживать.

– Скажите, пожалуйста! – разозлилась я. – Достойно – это бороться до последнего. Может, Шура все-таки поможет? Мне кажется, он не совсем безнадежный злодей. Розочка умница, вдруг она сообразит привести подмогу? Благодаря твоей блестящей актерской игре в олигофрена с синдромом Туретта, нас даже толком не обыскали.

Тут Славика увлекла новая мысль:

– Я вот думаю: а как так вышло, что они верили в мою придурковатость? Ведь шейх, в смысле Билл, знал меня. Жил с нами в отеле и мог каждый день лицезреть мой масштаб личности. Почему он не объяснил им, что я нормальный?

В этот момент я пожалела, что подняла эту тему. Сейчас до Славика дойдет, почему шейх не опроверг его «болезнь», и приятель точно решит помереть.

К счастью, самокритика не была коньком Славика, и он тут же себя успокоил:

– Наверное, по-гречески «гениальный» и «сумасшедший» – слова омофоны. Ну, звучат одинаково, – беззаботно заявил умирающий лебедь, заложив руки за голову.

– Да-да, примерно так, – хмыкнула я. А сама подумала: если выберемся, нужно срочно сжечь наш греческий разговорник.

Вот так, коротая время за разговорами, мы лежали на каменном полу. Все это время я запрещала себе думать, что где-то рядом находится труп, как ты его ни назови.

Мне стало холодно. Кажется, с момента отъезда наших мучителей прошло уже сорок-пятьдесят минут.

Внезапно сверху послышался шорох, шаги. Словно кто-то обходил машину по кругу. Розочка сверху залаяла, а я не знала: радоваться или бояться. И замерла, не решаясь орать: вдруг это шейх вернулся нас добить? Разумнее затаиться, сделать вид, что мы уже без сознания. Или атаковать? Вдруг удастся сбежать?

Я стала шарить руками по полу в поисках тяжелого камня. В этот момент раздался звук разбитого стекла: кто-то явно шарахнул по окну машины камнем или чем-то тяжелым. Розочка снова залилась лаем.

– Точно вернулись! Наверное, перехватили Дубровского. А теперь хотят инсценировать нападение на «руссо туристо» в развалинах, – запричитал Славик шепотом.