Книга Невеста самурая и три папы, страница 99 – Янина Корбут

Наконец наши театралы соизволили вернуться. Конечно, все бурно нахваливали спектакль. Но, судя по блестевшим глазам, основную часть времени они провели в буфете с шампанским. А так как рыбаков ждали только утром, все стали понемногу разбредаться по комнатам, готовясь ко сну.

Тимофею милостиво разрешили остаться ночевать на диване, потому что он заявил, что покрасил у себя дома стены. И дышать там совершенно нечем. Думаю, он просто постепенно приучал мамулю к мысли, что всегда рядом. Агния закрылась в комнате. Дубровский, наверное, перебрался на свой чердак и тоже не показывался. Прогулявшись перед сном, мы со Славиком побрели спать.

Дом погрузился в темноту, но меня прямо-таки разбирало любопытство. А еще беспокойство. Ведь картина, такая беззащитная, лежала теперь в сарае. Конечно, у Нестора сарай был ухоженный, скорее похожий на мастерскую, но все же… Стоило на самом деле поместить полотно в банковскую ячейку до выяснения обстоятельств.

Славик, побурчав для приличия, засопел, утомленный сундуком. А вот Ну-и-Ну, как и мне, не спалось. Он запрыгнул на подоконник и принялся ловить ночного мотылька, залетевшего в комнату через открытую створку окна.

– Ты сейчас шторы оборвешь, кабаняка, – шикнула я на любимца Славика. И встала, чтобы выпустить насекомое. Да так и замерла у окна.

Мыслей в голове было много, но все как одна бестолковые. Сначала я вообще не поверила глазам и на всякий случай моргнула. Но видение не исчезло: у нас на участке горел сарай. Пламя весело скакало по его левой стене, стремясь к крыше.

Я прочистила горло и робко крикнула «Горим», но на мой призыв реагировать никто не желал.

Тогда я принялась колошматить Славика:

– Сарай горит…

На что тот среагировал загадочно: оторвал голову от подушки, повел носом и вновь завалился спать. Тогда, уже не стыдясь, я завопила во все горло «Пожар!».

Тут уже Славик вскочил, ахнул и схватился за трусы. Наверное, вспомнил про свои кармашки с заначками.

– Караул! – заверещал он, причем очень выразительно. И мы кинулись на лестницу, забыв одеться. К сожалению, нас никто не услышал, в том числе и мои предки, отдыхающие по соседству.

Уже на первом этаже Славик еще громче взвыл:

– Горим! – А я зачем-то добавила:

– Проснитесь, нас грабят!

Мысли о картине, которая вот-вот должна была сгореть в сарае, впивались занозами в мозг. Вот идиотка! Оставила такую ценность без присмотра – и вот итог. Нет, определенно эти танцующие человечки какие-то несчастливые. Одни беды с ними.

– Они что там, оглохли? – разозлилась я, но тут со стороны дивана в нашу сторону метнулся сонный Тимофей. Тоже в трусах. К счастью, он соображал быстро, и к тому времени, как второй отец и дамы показались из комнат, уже подключал поливочный шланг. Славик разматывал его, а я бестолково носилась туда-сюда с кастрюлями, наполняя их и выставляя у порога.

– Звоните в пожарную! – крикнула я, заметив на лестнице Дубровского. Тот знаком дал мне понять, что сигнал принят. Я кинулась к сараю в надежде успеть забрать картину.

Издалека казалось, что горит стена. При приближении стало очевидно, что пока полыхают дрова, рядами уложенные по обе стороны двери. Но языки пламени уже касались двери, краска пузырилась, дымилась и воняла. О том, чтобы зайти внутрь, теперь не было и речи.