Книга Иван Царевич и серый морг, страница 15 – Янина Корбут

– Я ставлю амбициозные цели, – между тем продолжал Волков. – Почему я предпочитаю копаться в голове? Потому что, кроме меня, это мало кому приходит в голову. Простите мне эту уместную тавтологию. Действительно, кажется, зачем копаться и искать какие-то скрытые проблемы в душе или сознании, если человек всего лишь стал преступником? Сегодняшнее общество – как наше, так и западное – к великому моему сожалению, наказывает только симптомы болезни, то есть преступления. Никто не ищет причины. Возможно, нам удастся совершить прорыв. Убрав причину, мы спасём больше жизней, чем спасают милиция и врачи, вместе взятые.

Я удивился такой причудливой теории, но даже мысленно спорить не стал. Спасём так спасём, почему бы и нет. Судя по восторженному гулу в аудитории, на курс хотели попасть если не все, то многие. Волков сразу предупредил, что это добровольно, но лучших учащихся он готов поощрять досрочными зачётами и перспективами сотрудничества с милицией.

– Поверьте, ко мне уже несколько раз негласно обращались представители правоохранительных органов, когда надо было помочь в раскрытии особо важных и секретных дел. Не за горами время, когда в каждом отделении милиции будет свой профайлер. Это профессия будущего – что-то на стыке медицины и психологии.

Когда прозвенел звонок, я дождался, пока наша староста, очкастая Таня, подпишет журнал, и подошёл к столу Волкова. Идеальная прямая осанка, безупречно выглаженная рубашка. Он что-то писал в своём рабочем ежедневнике. Какое-то время я в напряжённом молчании топтался, не решаясь подать голос. Мерное движение ручки действовало на меня умиротворяюще.

Как оказалось, Волков уже давно меня заметил. Дописав, он закрыл блокнот, поднял глаза и какое-то время разглядывал мою физиономию с внимательностью опытного санитара психбольницы:

– Чего мнётесь, молодой человек? Если есть что сказать – говорите.

И тут меня прорвало. Я стал объяснять, что пропускал пары не из-за безалаберности, а по уважительной причине. Рассказал, что работаю в морге, что очень не хочу быть отчисленным. И готов понести заслуженное наказание, выполнить все пропущенные задания и лабораторные. Не помню, что ещё обещал в порыве отчаяния, но в какой-то момент я понял, что пора заткнуться.

Волков снисходительно приспустил очки, я уже приготовился к отповеди, но он вдруг улыбнулся:

– Вы бы могли вылететь из университета, но вам хватило здравого смысла обратиться ко мне. Значит, не всё так плохо.

– Меня не отчислят?

– А знаете что, молодой человек? Я предлагаю вам пари: идите-ка вы на мой курс и станьте лучшим. Если к концу года сможете вырваться в лидеры, я вам не только этот зачёт, но и экзамен засчитаю. А нет – извольте, вылетите на летней сессии.

– Стать лучшим? – опешил я.

– А почему бы и нет? Неужели вы так не верите в себя?

– Ну…

Не то чтобы я считал себя безнадёжным, но в лидеры не рвался, предпочитал быть где-то в толпе, в середине, в слепой зоне. Стать лучшим означало полностью включиться в процесс, научиться брать на себя ответственность, в конце концов. Вот это было страшно.

– Вера в свою интуицию и в своё предназначение – это двигатель профайлинга, – прервал молчание Волков. – Иногда есть только внутренняя уверенность и тогда нужно собирать подтверждения буквально по крупицам. Мне кажется, вы сможете. Ну так что, по рукам? – он протянул свою широкую ладонь.