Книга Иван Царевич и серый морг, страница 48 – Янина Корбут

– Отвратительный у тебя вид, дружище. Помятый. Ты что, пил всю ночь?

– Ага, пил. Чай. А ещё спать в неудобной позе – моё любимое хобби.

– Нет, бледность с таким замечательным синюшным оттенком зарабатывается упорной борьбой с зелёным змием. По такому случаю с тебя кофе, с меня – завтрак.

– Ладно уж, – вздохнул я. А когда мы доели, спросил: – Кстати, ты тут какими судьбами? Как же хозяйство, куры?

– Димку за старшего оставил. Приехал подстричься к Любови Аркадьевне, а потом заеду за розами для бабушки. Она их очень любила. Сегодня годовщина.

Я глянул на календарь и кивнул. Дед каждый год ездил за любимыми цветами бабушки, покупал белые розы и подолгу сидел у её могилы.

– Извини, совсем забыл. Жаль, я её плохо помню.

Дед включил электробритву, которую всё забывал забрать из квартиры, и стал перекрикивать её шумное гудение:

– Твоя бабушка была особенной. Когда у нас появился свой дом, мы сразу же завели много животных: кур, уток, козу, двух кошек, собаку. Я помню это время как очень счастливое. Конечно, заботиться о такой ораве было тяжко, но бабушка говорила, что так рождается ощущение связи со всем живым. Твоя мать росла в этом, она тоже с детства была очень привязана ко всему живому. Лечила котов, собак, даже как-то петуху гребень зелёнкой смазала. Говорила, что, если кому-то из животных нужна помощь, она это чувствует и помогает. Мне кажется, ты очень на неё похож. Ты всегда отличался от братьев: те в отца, а ты чувствительным мальчиком рос. Никогда никого не обижал, всегда по справедливости, как мама, как бабушка…

Глаза деда затуманились, как бывало всегда, стоило ему вспомнить бабушку и мою маму. Это зрелище было невыносимым, и я отвернулся к плите. Сделал вид, что занимаюсь чайником. Спустя время дед продолжил:

– И в медицину не зря пошёл. Будешь тоже помогать, только людям. Это, Ванька, важно – чувствовать, когда кому-то нужна помощь. И помогать.

Я хотел сказать, что я не просто чувствую, а слышу. Но только тех, кто уже в помощи не нуждается. Хотя почему не нуждается… Вдруг я тоже могу им помочь? Рассказать правду, восстановить справедливость, например. Ведь кто-то же должен помогать мёртвым.

Разливая кипяток по чашкам, я заметил, что мои записи не остались без внимания. Дед их успел рассмотреть и сложил листочки стопочкой.

– Увлекательно излагаешь, – крикнул дед, выглянув из ванной. – Надеюсь, про отрубленный палец ты придумал?

– Да, для усиления эффекта, – заверил я.

– А ты ничего не заметил в своём так называемом расследовании?

Я вопросительно поднял брови, как бы намекая: «Гони инфу, дед, нечего просто так кофе переводить».

– Эх ты, ну и где твоя хвалёная интуиция? Оба трупа, связанные медальоном, по твоим заметкам судя, были раковыми больными. Это должно быть отражено в протоколах вскрытия.

– Ну допустим. И что? Сейчас рак – дело житейское.

– И всё-таки я бы подумал в этом направлении. До сих пор ты не мог нащупать ниточку, которая бы их связывала. Их могла связывать болезнь. То есть они могли познакомиться в больнице или на каких-то курсах помощи для онкобольных. И уже там у них возник общий интерес.

– Звучит вполне разумно, – нехотя согласился я. – Только как мне отследить все больницы и прочее.

– А ты думал, следователем работать – это ерунда? Нудная и кропотливая работа. Назвался груздём…