Книга Иван Царевич и серый морг, страница 45 – Янина Корбут

– Он сейчас приболел.

Понятно, что слова Вовки о Севе запали мне в душу. Нет, я, конечно, не думал, что ему реально что-то угрожает. Хотя и не знал, какими возможностями располагают предполагаемые враги Саенко. Если дело всё-таки в медальоне, рано или поздно они выйдут на Севу. А если ещё переговорят с ребятами Тетеря и узнают, что Сева не брезговал барыжить найденным у покойников, их интерес к нему возрастёт вдвойне.

– Ты же говорил, что забил на это дело, а сам продолжаешь что-то узнавать.

– Во-первых, меня выбесили эти их тайны и попытки скрыть правду. Во-вторых, это дело должно помочь мне с проектом для Волкова. Я же должен стать лучшим, иначе могу вылететь.

– Думаешь, реально отчислит?

– Не знаю, насколько всерьёз говорил Волков, но это дело чести, если на то пошло. Он в меня поверил…

– Тогда тебе надо поговорить с теми, кто знал этого журналиста, – начал Суслик и тут же осёкся.

Из спальни вышла Лена с помятой физиономией и растрёпанными волосами. Если честно, я совсем забыл, что она спала в соседней комнате.

– Чего орёте? Что-то случилось?

– Да так, семейные дела, – отмахнулся я, пытаясь понять по её лицу, слышала ли она наш разговор. Но лицо её оставалось довольно бесстрастным всё время, пока мы завтракали и даже когда прощались, разбегаясь каждый кто куда: я – в универ, Вовка – в колледж, а Лена – на поиски материалов для практики.

Димка заявился ближе к вечеру и остановился у меня. Мы вышли прогуляться по центру. Солнце зрело на куполах церкви, виднеющейся из-за высоких деревьев. Мы с Димкой просто шли по улице «пешью», как он это называл, и от этого было так хорошо на душе, что я даже засомневался, стоит ли поднимать интересующую меня тему. Но речь, само собой, почти сразу зашла о Саенко.

– Вот видишь, брат, к чему приводит одиночество? – назидательно заявил Димка. – Он же нормальный мужик был, а потом развёлся. Жизнь пошла по наклонной. И как закончилась… Так что ты смотри, долго не гуляй. Года три-четыре ещё, а там… Встретишь хорошую девушку – женись.

– Работа, жена, дети… Не знаю, хочу ли так жить. Сытое счастье – оно какое-то неправильное.

– И что в нём неправильного? – искренне удивился Димка. – Счастье – это всегда хорошая идея. Неважно, каким образом оно к тебе приходит. Приходит – и ладно.

– Вот ты доволен своей жизнью?

– А то ты не знаешь… Я мечтал стать великим правдорубом, писать разоблачающие статьи, вершить судьбы. А сам торчу на должности зама главного редактора в средней руки газетёнке и ублажаю рекламодателей…

– В самой Москве! – добавил я из чувства справедливости.

– И всё равно она газетёнка средней руки. От меня ушла жена, потому что я завёл любовницу на работе. Теперь я вынужден ещё и снимать квартиру. Доволен ли я? Ещё как! Потому что живу по принципу: всё впереди. А тебе и подавно горевать нечего, совсем ещё зелёный.

– От тебя Вика ушла? – удивился я, потому что слышал об этом впервые.

– Только деду не говори. Вот так вот, брат. Так что теперь я, как говорят финны, всё чаще практикую калсарикянни.

– Это что такое?

– Слово, обозначающее «пить дома в гордом одиночестве в трусах и без малейшего намерения выходить в люди», если по-простому.

– Ты завязывай с этим.

– Да знаю, знаю. Слава богу, алкоголиков у нас в роду не было. Хорошо, что приехал домой. Душевно здесь так.