Книга Блики смерти, страница 62 – Наталья Гриневич, Елена Фили, Галина Ярось, и др.

— А проще?

— Это черты идеального. Когда мы на физическом уровне воспринимает красоту и баланс.

Лина взъерошила волосы Арсения. Поднялся сладковатый аромат. Он нежно притянул ее к себе и ласково произнес:

— Возможна пятая жертва: предполагается, что Мона Лиза была в положении. Об этом говорят сложенные на животе руки и накидка. Такие носили только беременные.

Внутри оборвалось и ухнуло вниз несуществующее дитя. Лина судорожно сглотнула, вспомнив отпущенную девушку с намечающимся животом.

* * *

Арсений посапывал, положив руки под щеку.

Кобра соскользнула с кровати. Выудила портмоне из внутреннего кармана пиджака. На первой странице — фотография девушки: волнистые волосы, две заколки в виде магнолий. Сердце не забилось. Холодная лапа ужаса сдавила его, как игрушку антистресс. Между когтистыми пальцами запульсировала красная плоть. На лбу выступила испарина.

В кармане пиджака нашла коробочку. Почему черная? Кольцо? Открыла: два глаза. Искусно сделанные, они вызвали у нее столбняк.

— Хочешь примерить? — Арсений обнял ее сзади, уперев нож в печень.

У Лины екнула селезенка. Холодный стержень застыл в желудке. Рот приоткрылся в немом крике.

— Не бойся: крови не будет, ты умрешь красиво, — прошептал возле уха Арсений.

— Снотворное? — во рту появился металлически-сладковатый вкус смерти. — Как у всех?

— Конечно. Ты уснешь в красивой позе.

— Я не беременна.

«И никогда уже не буду», — крикнуло внутри.

— Надеюсь.

— А инсталляция?

— Будет. Но другая. — Он поцеловал ее в шею, слегка укусил — она брезгливо поморщилась. — Ты похожа на нее — смотри.

На экране темноволосая девушка в приспущенном ажурном платье, с обнаженной грудью, спала. На руке — браслет из нескольких нитей белых мелких камней.

— XIX век? — Лина тянула время, стремительно ускользающее из ее жизни.

— Нет, картина современная. Художник модный, наш — питерский.

— Надеюсь, без магнолий?

— Я люблю магнолии. И Лиза любила магнолии…

— Мона Лиза?

— Моя Лиза… Она не смогла умереть красиво… И отец расстроился… — Арсений всхлипнул.

— Иди ко мне, мой мальчик… Люблю тебя… Братишка… — она вложила в слова всю нежность, на которую была способна. Змеиную нежность. Он уронил нож, опустился на колени, обнял ее за ноги:

— Лиза… Моя Лиза…

Она молниеносно вывернула ему руку — он жалобно вскрикнул.

— Меня называют Кобра, — прошептала Лина.

Око за око — и весь мир ослепнет.

Махатма Ганди

Двадцать лет каждую ночь один и тот же сон. Сон, который пожирает силы. Выкачивает энергию. Не дает жить.

…Карминовый рассвет. Тошнотворный запах гниющих водорослей. Хрупкое обнаженное тельце на берегу. И душераздирающий крик, потонувший в пучине безнадежности.

И снова утро в безликой, снятой на время квартире. Боже, дай мне силы!

Полина уже три часа как билась в истерике. Куда могла пойти дочь? Всех уже обзвонили. Морги. Больницы. Подруг. Лето — разве удержишь дома одиннадцатилетнюю девчонку?

Раздался звонок телефона. Непослушными руками она провела по экрану.

— Нашли? — и не узнала свой голос.

— Полина, не паникуй. Ее ищут. Милиция. Волонтеры. Соседи. — Муж старался успокоить.

— Я тоже…

— Тебе же сказали: будь дома. Может, сама явится.

— Хорошо, Макс. Я буду ждать, — поникла Полина.

«Сюда!» — раздался голос одного из волонтеров. Макс, раздирая руки кустарником, ринулся напролом к реке. На берегу лежала дочь. Маленькая и беззащитная. И он ничем уже не мог ей помочь.