Книга Блики смерти, страница 59 – Наталья Гриневич, Елена Фили, Галина Ярось, и др.

Сестра плачет, жалея меня. Она сидит среди цветов, футболка в кровоподтеках, как тогда… Прокол — темнота пожирает меня.

* * *

Лина стояла возле стендов со снимками, полуприсев на стол. В голове крутился волчок мысли, изредка отталкивался ножкой от фактов, не останавливался. Поиск по файлам извилин продолжался, строчка «Результат» была пуста.

Где этот чертов консультант? Она тратит время там, где специалист сразу отсеет зерно, отбросив плевелы, которые проросли в каждом деле и пустили следствие по ложному следу.

Вздрогнула: за спиной раздался вздох, запахло ванилью.

* * *

Сегодня принес на защиту проекта коробку: в траве сидит мышка-полевка, прислушиваясь к звукам леса. Усики настороженно топорщатся, улавливая посторонние запахи, коричневые глазенки испуганно замерли. Она готова убежать от любого шороха.

Снисходительно рассказываю о повадках зверька. Одноклассники притихли. Учитель отвернулся к окну. Боятся. Внутри меня сладостное чувство превосходства.

— Где взял? — кричит Серега. — Убил?

— Нашел на дороге. Таксидермисты не убивают. Они останавливают жизнь.

— Таксист дерьмовый — вот ты кто, — шепчет Серега.

Мы деремся с ним за школой. До первой крови… Моей крови.

* * *

— Арт-консультант Арсений Труховский.

Она оглянулась — он почувствовал неприязненный взгляд.

— Вы опоздали.

— Мне нужен час. — Голос у него густой, прилипающий к коже, как тейп. Тело Лины завибрировало, женская сущность подстраивалась под его тембр.

— Знакомьтесь, — она указала на стенды и поспешила выйти.

В туалете стряхнула мокрой рукой наваждение с лица, с волос, с костюма. Строго посмотрела себе в глаза. Они хотели любви. Одернула пиджак. Прогулялась по коридору, заложив руки за спину, как задержанная. Поймала несколько неодобрительных взглядов питерцев, вернулась.

— Я готов, — консультант набросил на нее сеть обаяния — она защитила себя, скрестив руки на груди.

* * *

— Фомич, ты превзошел самого себя! — гости хлопают отца по плечу.

— К тебе не страшно будет попасть после смерти!

Отец сжимает губы — хвалят-то не его. Молчит, разминая длинные пальцы на левой руке.

Группа мужчин стоит возле моей инсталляции «Хорек на поваленном дереве».

— Вы посмотрите, как передано состояние настороженности! Чувствуется, что хорь в любой момент сорвется с места, и только его и видели!

— Красиво! Ничего не скажешь! — живодер с мутными, как его душа, глазами чешет толстый живот.

— Красивая смерть, — друг отца, криптотаксидермист, фальшиво восторгается, хотя его саблезубый ежик с крыльями совы, куриными ножками и циничными глазенками продан за бешеные деньги.

На лице отца не уживается улыбка гордости за меня с ухмылкой зависти к сопернику. Воланчик злости летает от тика под глазами к нервному подергиванию губ. Турнир ненависти продолжается. 2:0 в мою пользу.

* * *

Бархатный голос наполнил кабинет, впился в тело иголками отцовского аппликатора. Кожа онемела, потом расслабилась. Лина содрогнулась. Вибрация достигла низа живота, сладостно расползлась и жаркой волной ударила в сердце. Стиснув зубы, Лина напряглась и обратилась в слух.

— По-моему, преступник хочет воссоздать этапы работы Леонардо да Винчи над картиной «Мона Лиза». Жертвы напоминают запечатленный женский поясной портрет: правая рука покоится на левой, плечи развернуты на три четверти…