Онлайн книга «Фарфоровый детектив»
|
Корнилова заваривала чай. Предпочитала крупнолистовой «Ассам». Терпкий и обжигающе горячий. – Входи, Катенька, входи. Посидишь со старухой, почаёвничаешь? «Шармэль» завезли. Свежайший. – Стася Петровна, вы же знаете, не ем я патоку. Я посижу. Разговор есть. – Фу-ты ну-ты, сколько раз просила, по имени, просто Стася. На западный манер, – старушка задорно подмигнула. – Так вы запад-то не жалуете. Или нет? – Не жалую. Но мы же близкие подруги? Или нет? – Хоть и с разницей в пятьдесят лет… – зарифмовала Катя, терзая бахрому плюшевой скатерти. – Что случилось, Катюш? Выкладывай. По-дружески, чем могу, помогу. – Случилось, Стася, ещё как случилось. – Ты это про утренний бедлам? – Ну если смерть – это бедлам… – А чем её ещё назвать? Я её, милая моя, в каком только виде не наблюдала. Бедлам и есть. Что стряслось-то? Излагай по пунктам и чётко, как я тебя учила. – Понимаете, я кое-что посчитала… нет, подумала, – Катя перешла на шёпот. – Раз! Это уже семнадцатые похороны за неполных два месяца. С одинаковым сюжетом: живы-здоровы и вдруг… бац! Заснули. Быстро, легко и без боли. Все, как на подбор, люди одинокие. Про каждого не знаю, но говорят, что Кузин – известный нумизмат, коллекция его миллионами пахнет, а Саввина даже мне хвасталась фамильными драгоценностями. Это два! – Катя притормозила, но Корнилова только молча прихлёбывала чай. – Три – это кадильницы. С зелёным пеплом. С зелёным! – Запах? – бесстрастно поинтересовалась Стася Петровна. – Нет никакого запаха. Выветрился. И у всех жиль… умерших тоже кадильницы использовались, только я тогда в вечерние смены не ходила, мне напарница рассказывала. – Хорошо, – Стася Петровна запихала целиком в рот жемчужную зефирину и бодро заработала челюстями. – А ничего хорошего. Четыре… – Ещё и четыре?! – Четыре, – Катя не дала сбить себя с толку. – Я видела кое-что. Точнее, видела кое-что и слышала кое-кого. – Ну-ну… И что же, кого же? – Профессора нашего, смешивающего в мыльнице какие-то порошки, а ещё Акулову, рыдающую белугой на всех похоронах, а тут… сразу после, представляете, в кабинете кому-то в трубку ржёт как конь. Кадильницы – её рук дело! – Это всё меняет. Что и требовалось доказать! Значит, эта сво… – Корнилова подняла палец вверх, собираясь продолжить, но увидев, что юная собеседница её не слушает, смолкла. – А Лейман, знаете, чем знаменит? – Катя даже не отреагировала на реплику. Стася пожала плечами. – Он же известный биохимик! Легенда! Выступал в 2005-м за легализацию эвтаназии и даже работал над правительственными проектами, пока всё это не запретили. А однажды, когда я ему ставила капельницу, он, знаете, что отчебучил? «Ты, девочка, хорошо вену чувствуешь. Помогать сможешь безнадёжным легко уходить в мир иной, если другого инструментария я изобрести не успею». Я сама чуть туда, в иной мир, не отправилась. Они, кстати, с Акуловой не так давно очень подозрительно секретничали. Мне её Лейман потом нахваливал, мол, молодец, интересуется вопросами эвтаназии, старичков жалеет, врач с большой буквы, может полезной оказаться. Только вот в чём? – И всё? – А что, мало?! – Не то чтобы мало, но как следователь… как опытный следователь, скажу. Надо иметь козыри повыше! – А больше ничего нет, – Катя вдруг сникла и дёрнула скатерть так, что зазвенели чашка с блюдцем. |