Книга Откроется не каждому, страница 60 – Константин Харский

– Не продавайся, – сказала она тихо дому и вошла во двор.

Во дворе было темно, страшно и тихо. Не будь у Клары проблем со зрением, она наверняка заметила бы двоих притаившихся за беседкой: одного – толстого, другого – кудрявого. Кудрявого заметить было проще, но Клара не стала вглядываться в темноту; она просто посмотрела вокруг и заставила двоих воров затаить дыхание секунд на тридцать, не меньше. Поэтому, когда Клара легко и непринуждённо открыла дом своим ключом и вошла, толстый и кудрявый шумно задышали, восстанавливая содержание кислорода в крови. Вдруг толстый достал из кармана какой-то прибор и надел его на указательный палец левой руки. Включил. Загорелся маленький экран, на котором что-то происходило. Кудрявый посмотрел на прибор, потом на толстого.

– Ты рехнулся? Что это?

– Пульсоксиметр. Очень хороший. Точный, – ответил толстый, всё ещё шумно дыша.

– Ты идиот? Зачем ты его с собой взял? – кудрявый не мог поверить, что пошёл на дело с таким безумцем.

– Со времён коронавируса я привык регулярно измерять уровень кислорода в крови. Мне это придаёт уверенности, – спокойно и даже несколько деловито объяснил толстый.

Кудрявый схватился за голову. Хотя правильнее было бы сказать: схватился за кудри, потому что шапка густых волос не позволяла ему просто так взять и коснуться головы. Но в случаях, подобных сегодняшнему, все говорят «схватился за голову», но никто в этом же смысле не говорит «схватился за волосы». Поэтому кудрявый схватился за голову. Ему потребовалась минута, чтобы прийти в себя. За эту же минуту содержание кислорода в крови толстого восстановилось до уровня, при котором можно жить.

– Что будем делать? – спросил кудрявый. Тут же понял, что спрашивает это у человека, который ходит на дело с пульсоксиметром, и быстро добавил: – Молчи.

– Может, дождёмся, когда уснёт? – предложил толстый.

– И что потом?

– Откроем замок. Ты тихонько зайдёшь, заберёшь что надо, и выйдешь. А я прикрою за тобой дверь, – представил надёжный план толстый.

– Может, ты зайдёшь в дом?

– У меня нервы расшатаны, – вполне серьёзно признался толстый. – И всё ещё низкий уровень кислорода в крови. На нижней границе нормы стоит.

– Даже не говори мне про норму, – угрожающе сказал кудрявый и, заметив кого-то, пригнул голову толстого к земле.

– Не дыши.

– Снова?! – прошептал в ужасе толстый.

Тем временем через калитку во двор зашёл дядя Сёма. Быстрым лёгким шагом он поднялся по ступенькам и постучал в дверь.

– Клара! – позвал дядя Сёма. – Это я.

Меньше чем через полминуты из-за двери послышалось: «Ошибочка. Клара – это я».

Кудрявый и толстый переглянулись и согласно кивнули: «Конечно, Клара – это она». Мужик перед дверью никак не мог быть Кларой. Максимум – Клавдием, но тот 13 октября 54 года н. э. умер в Риме. Всякий знает.

– Клара, пойдём домой. Не дури, мама волнуется. Папа звонил – спрашивал, почему мы тебя выгнали. Мы же тебя не выгоняли, правда? Тётя Лиза разогрела перчик, – дядя Сёма выложил все козыри сразу, что выдавало в нём весьма посредственного продавца.

– Я никуда не пойду. Ни сегодня, ни завтра. Я пошла в спальню и всё, что вы скажете дальше, я не услышу. Так что решать вам, дядя Сёма, – сказала Клара.

– Ну, как знаешь, – смирился дядя Сёма. – Я деньги тут положу, на ступеньку. Тут всё, что отец дал на твоё пропитание. Мы за вчерашний и сегодняшний дни не вычли, так что ты не думай. С другой стороны… Если захочешь как-то компенсировать, то мы люди не гордые, мы согласны. Слышишь?