Онлайн книга «А в чаше – яд»
|
Нина слушала его неспешные разговоры, кусая губы. Василий, наконец, спросил, зачем она просила прийти. Собравшись с духом, рассказала она про услышанное во дворце. Василий долго молчал, задумавшись. Нина замерла, ожидая, но, в конце концов, не выдержала: – Что скажешь, великий паракимомен? Ведь про яд говорили похоже. Убийца мальчика-то из дворца? – Может, и из дворца. Тогда совсем недоброе дело получается. Ты кому-нибудь про тот разговор рассказывала? – он пытливо глянул на Нину. Та отрицательно помотала головой, не желая впутывать Феодора. – Что же делать, почтенный? – шепотом спросила перепуганная аптекарша. – И туника та, с птицами, на аптекаре Гидисмани была. А он говорит, что в бане нашел. Ко мне сегодня пьяный пришел, так я у него и выведала. Надо бы теперь в банях Аркадия разузнать, но мне-то туда идти несподручно. – Непросто все, Нина. Туника желтая с птицами – моя. Нина ахнула, прижала ладонь ко рту. А Василий молчал, глядя на Нину, но как будто сквозь нее. Внезапно за окном послышался шум, в дверь заколотили. Нина бросилась открывать. На пороге стоял невысокий тощий мужчина, судя по бедной, но чистой одежде, чей-то слуга. Волосы у него были всклокочены, глаза испуганно бегали, на левой стороне лица вспухло красное пятно. – Мой хозяин, почтенный Гидисмани, за тобой послал. Говорит, что ты его отравила, молит, чтобы ты немедленно к нему пришла. – Что?! – подскочила Нина. – Я отравила? Да как он посмел меня в отравлении обвинить? Перепил вина неразбавленного, а на меня поклеп возводит! – Ему очень плохо, почтенная госпожа Кориарис. Прошу тебя, пойди к нему. Василий тем временем набросил на голову плащ и скрылся во внутреннем дворе, уйдя привычным путем. Нина же кинулась собирать суму, в панике заметалась, опрокинула со стола кувшин с вином. Стукнувшись о скамью, кувшин раскололся. Но Нине было не до того. Помимо обычных снадобий, сунула в сумку отвар девясила, морскую соль с золой. Едва закрыв аптеку, кинулась за слугой в сторону лавки Гидисмани. У него дом не спал. Стойкий запах рвоты перекрывал ароматы курившихся благовоний. Слуги метались с тряпками, мисками. Гидисмани лежал на широкой лавке на боку, глаза его были закрыты, он постанывал. Бледная кожа покрыта мелкими капельками пота. Мавра, жена его, вбежала с миской горячей воды. При виде Нины лицо ее перекосилось. – Ах ты змея, пришла смотреть, как он умирает, тобой отравленный?! – Господь мне свидетель, не травила я мужа твоего, – широко перекрестилась Нина, достала принесенную соль. – Разведи вот это в половине секстария горячей воды. И не смотри на меня так – я сама выпью, чтобы ты поверила. Обернувшись к Гидисмани, Нина опустилась на колени рядом со скамьей, положила руку ему на грудь, послушала сердце. Он открыл глаза: – Нина, прости меня, дай противоядие. Не бери грех на душу… – И ты туда же! Да не травила я тебя, сколько раз у меня бывал! Рассказывай, что за яд, что чувствуешь? – Чувствую, что умираю. Сердце то стучит, то останавливается. И по всему телу как будто мурашки бегают, да пальцы немеют. – Что пил уже? – Молоко с медом. Девясила настой. И все обратно выходит. – Это ты правильно сделал. Молодец, хороший ты аптекарь, Лука. И не вздумай умирать – кто мне, неразумной, скажет как аптеку вести? |