Книга Кольцо царя, страница 90 – Надежда Салтанова

– Иди уже. Не в мандрагоре дело. Аптекарское дело спешки и рассеянности не терпит – ошибешься в травах или мерах и прощайся с клиентом. Я тоже хороша – надо было сразу чашу-то вымыть. Но и тебе другое дело искать надобно. Больно уж ты рассеян. Ступай.

Подмастерье повесил голову, Галактион взял его за плечо:

– Идем, провожу до калитки.

Он почти выволок несчастного Фоку во двор. Что-то ему втолковывал, потом на шепот перешел. Нине вслушиваться было некогда.

Нина взялась за корзинку. На дно уложила чистую тонкую тунику да шелковый мафорий. Поставила кувшинчики с маслами и отварами, переложив холстиной. Травы в мешочках разместила. Вроде в малых мерах все брала, а корзинка оказалась полнехонька. Ключи привязала к поясу, а пергаменты со своими записями и пару чистых каламов сунула в мешок.

Собравшись, она присела за стол. Оглядела аптеку, прощаясь. Сколько лет тут прошло, ведь сперва с Анастасом, мужем любимым, здесь травы перетирала, училась у него. Притирания для красоты делала – лучшие во всем городе. А как овдовела, сколько труда было гильдию уговорить, чтобы разрешили ей самой аптекарствовать. Но справилась, удержала аптеку в руках. А потом Василий ее отыскал, заказы из дворца ей стали приходить. Уже несколько лет снадобья готовила, не бедствовала, покупательницы к ней шли охотно. А вот придется опять бежать да прятаться. И так у одинокой аптекарши жизнь не легкая, а теперь и вовсе беда!

Она уже пообещала себе, ежели удастся ей спасти Винезио да захочет он назвать ее женой, уедет с ним в его Геную. Устала она отбиваться от невзгод да наговоров.

Прав Лука Гидисмани, станет она мужней женой и все устроится.

Только при мысли о замужестве и отъезде защемило что-то в груди, заныл затылок. Но Нина не дала себе воли слезы лить и сетовать. Надо сделать задуманное, другого пути у нее нет.

Нина встала, перевязала платок потуже, собрав локоны. Столу сменила на простую, но теплую. Сокки крепкие надела, в которых в горы ходила. Мафорий набросила неприметный из тонкой шерсти.

Вернулся Галактион. Они осторожно перевалили спящего в тележку, что была у Нины во дворе. Ноги стражника свисали. Накрыли его же кожаным панцирем, что лежал у скамьи. Под голову ему подсунули свернутый мешок, чтобы не разбудить от тряски. Хотя Нина знала, что опиумный сон крепок, захочешь разбудить – не добудишься. А все же беспокоилась. Сколько там этот оболтус капель добавил?

Во дворике стоял Фока. Нина сердито повернулась к Галактиону, но он не дал ей слова сказать:

– Нечего почтенной женщине в ночи у таверны околачиваться. Мы с Фокой сами справимся. И не смотри на меня, точно я дитя неразумное. Мне уже шестнадцать годов почти, если ты позабыла. И не мертвого мы везем, а спящего. Даже если встретим кого – скажем, что пил вроде в меру, да мера велика оказалась. Ступай, Нина. Я потом обратно на ипподром пойду. Ты туда приходи потом. Я со Стефаном посоветуюсь, найдем, как тебя спрятать.

Нина окинула взглядом широкие плечи парня, крепкие руки, устало кивнула. Заперев за ними калитку, вернулась в аптеку, набросила на плечи плащ, подхватила мешок и корзинку и вышла на крыльцо. Не видя ничего из-за слез, на ощупь повернула в замке бронзовый ключ, перекрестилась и шагнула в ночь. Луна, пожалев аптекаршу, скрылась за облаком.