Книга 160 шагов до тебя, страница 110 – Соль Решетникоф

Я приблизилась к Беате и коснулась ее скукоженной коричневой руки. Такие же глубокие морщины покрывали и лицо, делая его похожим на скомканный лен. Но седина в волосах виднелась по-прежнему лишь местами. Она открыла глаза и долго смотрела на меня. Потом снова прикрыла веки и несколько мгновений спустя опять открыла, будто внутри нее боролись светлые и темные силы. Я же смиренно стояла перед ней и ждала, готовая принять любое ее решение.

– Все-таки пришла… – едва услышала я и заметила, как из глаза Беаты побежала одинокая слезинка.

Я бросилась перед ней на колени и разрыдалась, освобождаясь от стыда, который все эти годы пожирал мою душу. А несколько мгновений спустя почувствовала, как ее слабая рука гладит меня по волосам. Подняла голову и сквозь слезы спросила:

– Ты простишь меня? Знаю, что ты слишком любила бабушку, поэтому мой уход восприняла как измену ей.

– Перестань, глупенькая, – успокаивала она меня чуть слышно. – Знаю, что у тебя и жизни-то никакой не было. Все знаю, – почти шепотом сказала она.

В комнату вошла племянница с глиняной чашкой и, поднося ее Беате, с напускной строгостью велела:

– Тетя, время пить отвар. Будете как розочка.

Девушка протянула мне кружку, чтобы я подержала, пока она повыше устроит подушки под головой тети.

– Я могу сама ее попоить, если вы не против, – предложила я.

– Конечно, синьорина, – буркнула Беата, почти так же, как это делала всегда, вызывая теплый трепет от воспоминаний счастливых времен. Она сделала первый, громкий глоток:

– Хорошо! Моя Агата – волшебница! Она ведь врач-гомепат…

Я улыбнулась ее варианту этого слова.

– Если бы вы раньше, тетушка, пожаловались на свое здоровье, я бы вас быстрее на ноги поставила, – с обратной стороны постели такими же маленькими, ловкими руками, как у Беаты, Агата приложила ладонь к тетиному лбу и покачала головой – Опять температура!

Придерживая голову Беаты, я время от времени давала ей отхлебнуть. Сама же рассказывала о том, что со мной случилось за все эти годы, пока мы были далеки друг от друга.

Зелье и вправду оказалось волшебным, потому что, выслушав меня, Беата оживилась, задвигала руками и даже хотела было приподняться на кровати, когда я произнесла слова Монтанье о картине:

– Как? Ты ничего не слышала об этой истории? Девушка с васильками. Ведьмой она была. Ну, на эту картину, как на икону, молилась дочь папы римского, Лукреция Борджиа. Занималась любовными приворотами, чтобы увести из семьи знатных красавцев. Синьорина, не спрашивайте меня больше ни о чем! Я же невежественная! Это все бабушка ваша рассказывала, еще упоминала какие-то хе… хере… ахе…

– Архетипы?

– Вот!

– А где картина?

– Не знаю и знать не хочу. Сколько людей из-за нее погибло! – Беата затихла и прикрыла глаза.

Повинуясь внутреннему порыву, я снова коснулась ее руки:

– Беатушка, а что у бабушки с Алексом случилось?

Она открыла глаза и уставилась на меня:

– Я тоже не верила, что Алекс был способен совратить дочь Дуччо. Даже защищала его: “Сандра, вряд ли он после тебя кого-то еще так любить сможет”. Но какой был резон Дуччо на Алекса наговаривать? И след Марины исчез безвозвратно! А спустя время погиб и сам Дуччо.

Ну и дела! А ведь я была уверена, что человек не пишет ложь в дневнике, когда тот заменяет ему память! Но слова Беаты заставили меня задуматься, правда ли это.